несколько затянулась, заставив Семёна нетерпеливо топтаться на месте. Наконец, по ту сторону раздался сиплый звук, похожий и на вздох, и на сухой кашель одновременно.
– Сёмка, ты что ли?
Это точно она! – подумал Семён и не удивился, что данное открытие его сильно обескуражило.
В квартире послышалась возня, затем лязгнула задвижка, и железная дверь, тосклива скрипнув, распахнулась.
Первое, что ощутил Семен, была волна алкогольного перегара, едва не свалившая его с ног. В полутёмном коридоре, пошатываясь, стоял какой-то низкорослый гоблин с тонкими цыплячьими ножками и огромным распухшим лицом. Свет, падающий с площадки, перекрывала дверная тень. Но даже она не могла спрятать от взора гигантский синяк, расплывшийся, как клякса под левым глазом. Растрепавшиеся волосы на голове стояли дыбом.
Прежде чем сказать хоть слово, парень проглотил ком, внезапно подступивший к горлу. В тот момент он понял, что все «красоты» изгаженного зеленогорского подъезда были лишь прелюдией к основным сценам. Почему-то снова захотелось кашлянуть, но Семён понял, что если позволит себе это сделать, его желудок поспешит избавиться от остатков привокзальной шаурмы. А от неё и так, надо сказать, подташнивало.
– Тётя, Маша, – еле слышно выдавил он.
Существо в коридоре покачнулось и, чтобы не упасть, ухватилось тощей рукой за дверной косяк. В полутьме маленькими искорками блеснули глаза.
– Заходи, – со вздохом сказала она и повернулась к нему спиной. Голос прозвучал глухо, но в нём чувствовались какие-то едва уловимые эмоции.
Семён сделал нерешительный шаг за порог.
– Ты меня хоть узнала? – спросил он.
Тётя Маша остановилась и, не поворачивая головы, бросила:
– Узнала, Сёмка, проходи на кухню.
Было что-то пугающее в этой маленькой и косматой фигуре. Тощая и ссутуленная, она медленно плелась по коридору, скользя ладонью по старым и местами вспучившимся обоям.
Парень закрыл за собой дверь и подумал о том, стоит ли ему снимать в квартире кроссовки. Вряд ли пол по чистоте отличался от того, что «блистал» плевками и окурками в подъезде.
2
Он и не ожидал, что кухня окажется чище: раковина была переполнена грязной посудой, тарелками, ложками и кружками. Старый холодильник «Свияга» находился на том же месте, что и пять лет назад. Его дверцу они с братцем ещё в детстве расклеили вкладышами из жвачек. Стол, впрочем, был относительно чист. На нём стояла ополовиненная бутыль дешёвой зеленогорской «перцовки» и пара стаканов. Подоконник же просто ломился от обилия разнообразной стеклотары.
В ярком свете шестидесятиваттной лампы Семён мог лучше разглядеть то, во что превратилась его родная тётка, и сказать по правде, он бы многое отдал за то, чтобы этого избежать.
Помимо огромного фиолетового фингала, её лицо распирала уже начавшая слегка опадать гематома, часть которой