и любила покидать с мальчишками камешки в пруд. Нежное чувство Волха к ней затаилось где-то глубоко, затянутое покрывалом обид и горечи. Не был бы Волх так несчастен, не был бы так обижен, присмотрелся бы к девице, углядел бы в ней красавицу, каких поискать… Но не до любовных поисков было княжичу, когда одни печали на его судьбе.
В ту ночь не спалось Волху: все метался по кровати, все чувствовал солоноватый вкус крови на сухих губах. Не шел сон, не мог успокоиться. То вскакивал и подходил к окну, остудить разгоряченное тело, то ложился и накрывался с головой, стуча зубами от холода. Вспоминались все обиды, вся несправедливость, с которой был связан Гнежко. Хотел встать и отправиться к матери на могилу, привалиться к тонкой березке и отдохнуть от мыслей-воронов, но сил не было. Рано утром поднялся, оделся и вышел во двор. На ступенях крыльца сидел Переплут и ковырял в зубах соломинкой. Увидев княжича, Переплут кивнул и спросил:
– На тебе лица нет – уж не мучало ли что в ночные часы?
– Сам знаешь, что, – ответил Волх и отправился прочь из детинца погулять по торжищу, послушать трескотню торговок и поглазеть на девиц-прачек у брода. Но и это не принесло Волху покоя. Как червь ворочалась в его голове одна и та же мысль, вертел он ее и так и эдак, но никак не мог додумать до конца. Страшно становилось, стоило подобраться чуть ближе к решению, которое предлагал Переплут. Не убивал Волх никого, не доводилось ему еще проливать чужую кровь. Молод был еще и неопытен, хоть и жаждал испытать себя на ратном поприще, да случая так пока и не представлялось – границы были тихи да спокойны, а князь все больше судил да приказывал… Неужто способен Волх вот так подло, исподтишка сгубить жизнь человека?..
Когда Волх вернулся, оказалось, что в гриднице у Гнежко городской глава. Волх затаился и подслушал разговор, хоть и тошно было от этого на душе. Привык он прислушиваться в детинце ко всяким разговорам с тех пор, как услышал ту беседу Болигора и Гнежко. Как иначе бы узнал Волх о тайных помыслах того, кого полжизни почитал за строгого, но справедливого отца?
– Морок какой-то побил скот… Нет ни одного пастуха, который бы не столкнулся с этим, князь… Товары из Южной Полмы задерживаются – видно, снова ламанье проклятое напало на обозы…
Городской глава был человеком трусливым, заискивающим и некрасивым, но дело свое знал, и потому горожане год за годом выбирали его, чтобы он следил за порядком. Только вот не знали люди, что выбирают подхалима: боялся этот человек князя, боялся суда, да так, будто воровал или обманывал.
– Пошлю навстречу обозам дружинников с парой десятков мечников, – отвечал Гнежко. – А морок… что за морок такой?
– Да самый обычный, князюшка, мрет скотина, а кто поест ее – так сразу заболевает. Я ничего точно не знаю, несведущ я, да только вот как пришла к нам семейка с выдивьем, та, что в Красном Конце живет… Так и стал скот падать…
Привык Волх, что в детинце любую беду вешали на совесть дивородков или ламанов. У Гнежко всегда