так. Солнышку радуюсь, – отвечала Дарёнка.
Из-за туч и, правда после её слов вылезло солнце и ласково обогрело лицо Клавдии.
– Чудная ты Дарёнка и откуда такая взялась?
– Тю-ю-ю, Клавка, тебе чего своих мало? – спросила сидевшая на скамейке возле своего дома женщина. – От кель такую стрекозу взяла? Аль родственники задарили?
– Любопытная ты Дуня, – ответила Клавдия. – Ну, ни чем тебя не переделаешь.
– А чё меня переделывать, я и такая себе нравлюсь, – крикнула вдогонку женщина. – Подкидышей не собираю и своих из-за них голодом не морю.
– Ну и змея, эта Дунька. Ты Дарёнка не слушай ее. Разные люди на свете живут. Но всё же добрых больше, поверь.
– Ее никто не любит, поэтому она злая. Правда и она никого не любит, – дала заключение Дарёнка.
Во дворе их уже встречали Митька и Андрейка. Радостно бегая вокруг матери, они расспрашивали, что сказал им председатель.
Войдя в дом, Клавдия похвально оценила Лизин труд. Та, одев сестру, аккуратно расчесывала гребешком волосы, заплетая их в косички.
– Молодец Лизонька, совсем ты у меня взрослая стала. Помощница. Пойду в огород соберу кой чего на щи. И уже выйдя во двор, крикнула, – Митька, Андрейка. Топите печь, несите с ледника кусок мяса, щи варить будем.
Те радостно визжа, бросились к поленнице из хвороста. Дарёнка шла следом за Клавдией. Пока Клавдия рвала овощи, та обошла весь огород и внимательно осмотрела его.
– Ничего тётенька, будет у тебя в огороде хороший урожай, – сказала Дарёнка и пошла в дом. Клавдия провожала её удивленным взглядом.
В этот раз все принимали участие в приготовлении обеда. Клавдия даже забыла на время, что идет война. Что после обеда надо будет идти в поле засаженное табаком и вместе с другими женщинами и старшими ребятами вручную обрабатывать насаждение, которое потом они отправят на фронт бойцам. В другую избу собирали в кучу пряжу и женщины, кто прял, кто вязал носки да варежки, которые вместе с табаком так же отправляли на фронт.
Веселый детский смех и вошканье, дали нервам Клавдии отдых. Одно омрачало, не было рядом ее Егора.
Вот зазвенели чашки и ложки, Лиза с Маняшей аккуратно расставляли их на столе. Когда сели и поблагодарив Всевышнего за хлеб насущный, Дарёнка вдруг, глядя, на висевший свадебный портрет Клавдии и Егора сказала:
– Этот дяденька жив. Только он придет через восемь лет. Тогда тебе тётенька повеселее будет.
Все притихли. В доме на какое-то время повисла тяжелая тишина.
– Не шути так Дарёнка, – сказала грустно Клавдия. – Не шути девочка. Убили моего Егора. Война проклятущая, – слёзы заволокли глаза Клавдии, скатываясь по обветренным щекам.
Дарёнка соскочила с лавки и подошла к ней. Маленькими пальчиками она смахивала слезы и, обнимая, говорила:
– Не шучу я тётенька, не шучу. Не плачь, тебе надо красавицей остаться. Родная моя тётенька.
Она всегда Клавдию называла тётенька, и так ласково