проблемы, потому что в этической концепции Когена отсутствует главное – характер отношения к другому человеку, а именно любовь как деятельностное позитивное поддержание, усиление его сущности. Если Коген в конце концов сближает субъекта с юридическим лицом, а его деяние – с правовым, то Рубинштейн не только не обедняет этическое, сводя его к законодательному праву, но наполняет его нравственно позитивным – помогающим другому действием, заботой о достижении другим своей истинной сущности.
Критика Когена в подробном развернутом виде представлена Рубинштейном в статье «О философской системе Г. Когена», посвященной проблемам познания, логики, научного познания и этики[10]. Коген, согласно Рубинштейну, ставит своей задачей возрождение кантовской системы, но, кроме ее решения, он восстанавливает «основные мотивы идеалистических систем послекантовской философии, особенно… фихтевской и гегелевской, вплоть до фихтевского понятия порождения» (Рубинштейн, 2003б, с. 431–432).
Не воспроизводя всех сложнейших ходов рубинштейновской мысли, содержащих критику когеновской системы познания, сводящейся к тезису о порождении мыслью содержания бытия, отметим лишь те основные понятия, которые С. Л. Рубинштейн, вскрывая их приемлемую когеновскую трактовку, впоследствии сам разрабатывает в собственной концепции. Это понятие «конструктивности» самого содержания мысли, соотношения понятий «логика» и «онтология», а также – главное – соотношение понятий «логика» и «наука». Последнее чрезвычайно важно в плане раскрытия логики развития концепции С. Л. Рубинштейна: он строит не замкнутую в себе философскую систему познания, поскольку ему не удается вскрыть адекватное соотношение познания и бытия, а рассматривает последнее, отправляясь от познания, которое осуществляется наукой (всеми науками, которые неслучайно привлекали его внимание, не акцентируя их различий как гуманитарных, точных и социальных), а акцентируя непосредственность их выхода в действительность, бытие в его многообразии. Здесь лежит ключ к пониманию исследовательской логики всего дальнейшего научного пути С. Л. Рубинштейна: опоры на психологию как научную основу доказательности своей философской системы. Это положение он формулирует как свой вывод из критической интерпретации когеновской теории. Он пишет: «Лишь в систематическом единстве познания, лишь в единстве логики и науки обосновывается познание в науке и научность всего познания» (там же, с. 442).
Вторая часть статьи посвящена критическому анализу этической системы Г. Когена. Очевидно, что обращение С. Л. Рубинштейна к этическим проблемам началось гораздо раньше, и не только в период освоения идей Марбургской школы в студенческий период, а еще в юношеском возрасте при его осмыслении идей российской философии, идей Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, российского экзистенциализма. Но в данной статье – при неприятии когеновской этической парадигмы – прежде всего осуществляемого Когеном сближение этики и права, этики и закона, Рубинштейн,