гостеприимный швед вводил маркиза Ламбаля в свой дом.
Мыза фон Конова стояла на нынешней Воскресенской набережной, и окна отведенных Ивану Петровичу покоев, для тогдашнего времени весьма комфортабельных, выходили прямо на Неву, так что хозяин имел полное основание пригласить гостя полюбоваться открывшимся из окон обширным речным видом.
– Вон наискось – наш артиллерийский парк, а далее – Заячий остров, Иенусари, где, кроме зайцев, ничего путного не найдете, – объяснил он, не подозревая, что следующим же летом на этом самом пустынном острове будет уже заложена русским царем в защиту от шведов новая крепость. – Зато вот еще далее – на Лосином острове, Хирвисари, лоси гуляют целыми стадами.
– Не долго гулять им! – отозвался Иван Петрович, радостно потирая руки.
– У вас и руки уже зачесались? Беда вот только с этим стариком де ла Гарди…
– А это что за субъект?
– Человек-то он, в сущности, хороший, да в последнее время, бедняга, совсем с ума спятил. Дело в том, что он, как и я, тоже в майорском чине, но лет на двадцать меня старше и за смертью старого коменданта целых два года временно управлял здешней цитаделью, ну, и рассчитывал, понятно, что его утвердят в должности. На самом видном месте Лосиного он выстроил себе загородную виллу, завел рыбьи тони, зверинец… И вдруг ему на шею присылают сюда из Стокгольма нового коменданта, полковника Ополева…
– Отца фрёкен Хильды?
– Да. Ну, того это разом, конечно, подкосило. Сперва он впал в бешенство, потом в меланхолию и засел себе бирюком на своей мызе. В каждом ближнем он видит личного врага, в каждом иностранце – врага отечества и русского шпиона. Только комендант наш, странным образом, ладит еще с ним. Но объясняется это тем, что де ла Гарди – солдат до мозга костей и военную дисциплину ставит выше всего. Хотя он и зачислен уже в резерв, но в полковнике Опалеве признает еще своего шефа.
– Он, действительно, кажется, большой оригинал, – сказал Иван Петрович. – Чтобы охотиться на Лосином, пожалуй, придется заручиться еще его согласием?
– Для виду – да, хотя на деле охотиться там никому не воспрещено. Во всяком случае я, господин маркиз, вменю себе в особенное удовольствие сопутствовать вам, и завтра же, если только комендант уволит меня от дежурства, мы переправимся туда на пароме с гончими.
– А у вас есть и гончие?
– О! У меня целая псарня! – воскликнул фон Конов, весь оживляясь. – Угодно вам хоть сейчас осмотреть? До обеда у нас как раз достанет время.
– Виноват, господин майор, – вмешался тут в разговор калмык, глазевший на Неву из другого окошка, – а что же отсюда не видать города?
– Да вы, Люсьен, разве не заметили при переправе сюда, что Нева делает крутой поворот?
– Поворот? Хоть убейте – не припомню. Я все зевал по сторонам на речную панораму… А на вашей, господин майор, панораме, что досталась вам от покойного родителя, оба берега тоже выведены или один?
Простак Люсьен скорчил такую уморительно-глупую рожицу, что майор