И добавил про себя: «А отношу в спальню».
Она протянула руку к бокалу, но не взяла его.
– Вы всегда так брутально искренни?
– Нет, лишь когда женщина не только красива, но и умна.
И увидел, как она слегка, медленно оперлась на стол рукой в кольцах.
– Сеньор Фалько…
– Лоренсо, прошу вас. И уже не в первый раз. Лоренсо.
– Я с вами спать не буду.
– Сегодня?
– Никогда.
– Не хотите отдаваться – дайте право попытаться.
– В ваши права я не вмешиваюсь, – рука ее по-прежнему лежала на столе, у него перед глазами. – Но я замужем.
– Почему же это должно стать препятствием? Напротив.
– Напротив? Вы предпочитаете нас, замужних дам?
– При прочих равных… Замужней даме есть что терять. Она осторожней. Внимательней. Благоразумней.
– Не усложняет жизнь, вы хотите сказать?
Он не ответил на это. Не должен был. Вместо этого взял со стола портсигар, открыл его и протянул ей. Она взяла сигарету, но качнула головой, когда он потянулся через стол с зажигалкой.
– А где же чувства? Куда вы девали любовь и страсть?
– Это вовсе не исключается. – Фалько закурил сам и взглянул на нее сквозь облачко дыма. – Дело, видите ли, в том, что мне никогда не было нужды делать то, что делаете вы… А вы – почти все – в качестве меры предосторожности влюбляетесь.
– Чтобы защититься?
– Чтобы оправдаться.
– О господи, какое бесстыдство. Никогда не слышала, чтобы так хладнокровно планировали адюльтер.
Она осторожно, как что-то хрупкое, положила на стол сигарету, так и не закурив, и поднялась.
– Вы уходите?
– Разумеется.
– Я провожу вас до машины.
– Не затрудняйтесь.
– Нет уж, позвольте.
Под растерянным взглядом официантки он оставил на столе щедрые чаевые и тоже поднялся. В неловком и напряженном молчании они шли по тысячелетней каменной конструкции. Римский мост был безлюден. На другом берегу возносилась Саламанка, монументальная и непорочная.
– Меня тут некоторое время не будет, – произнес он. – Уеду.
– Мне совершенно все равно, где вы будете, а где нет.
– Нет. Не все равно.
Он остановился, и следом она. Лицо было бесстрастно, но рот чуть приоткрыт, и подбородок еле заметно подрагивал. Поддавшись внезапному озарению, а верней по сиюминутному, инстинктивному наитию (порой это бывало как нежданный шахматный ход), он протянул руку и двумя пальцами осторожно прикоснулся к ее шее, словно проверял, нет ли жара, или считал пульс на сонной артерии. Женщина не противилась, стояла неподвижно. И заметив, как вспыхнувшая в зеленых глазах искра теплоты и нежности растопила их лед, Фалько потянулся к ее губам.
– Завтра уезжаю, – сказал он, отстраняясь. – И надеюсь застать тебя здесь, когда вернусь.
– Негодяй, – сказала она.
– Что есть, то есть.
Леандро, бармен из «Гранд-отеля», перестал трясти шейкером и осторожно перелил его содержимое в стакан Лоренсо Фалько. Тот посмотрел