был действительно не праздный. В замок на Рождество Христово съехались рыцари чуть ли не со всего Заэльбья. С какой целью – неизвестно, но ходили слухи о большом походе в земли язычников. Трое друзей втайне надеялись, что на праздник состоится их посвящение, но вместо положенного суточного бдения в замковой часовне и заветного удара по плечу или щеке они получили от графа Эбергарта отнюдь не символического пинка. Точнее, получил Конрад, поскольку первым подвернулся под ногу. Вроде как в окрестностях замка посреди зимы проснулся медведь и задрал несколько человек, а к праздничному столу съехавшихся воинов неплохо подойдет жареная медвежатина. Вооружившись рогатинами и топорами, воспитанники Эбергарта в броне и шлемах отправились в лес со смесью разочарования и гордости: с одной стороны, о посвящении граф даже не заикнулся и с него станется отложить обряд на неопределенный срок; с другой стороны, медведь – зверюга серьезная, взять его для всякого почет, а для них троих – шанс показать себя и честно заслужить посвящение. Вот только показать, кроме себя, пока было нечего…
Они быстро нашли место, где зверь задрал двоих селян, отправившихся в лес за хворостом: небольшой распадок был изрядно утоптан, в том числе следами большого когтистого зверя, и залит кровью. Веревка, что связывала собранный в кучу валежник, была разорвана, дрова раскиданы. Кое-где попадались окровавленные клочья меховой одежды, а в сугробе обнаружился даже топор одного из селян – Готфрид углядел торчащую рукоятку, – но не было самого главного. Не было тел. Ни обглоданных костей, ни кусочка плоти, ничего. Трое охотников излазили все склоны распадка, но никаких следов, кроме звериных, не обнаружили. Предположить, что два изорванных тела за неизвестные заслуги ангелы вознесли на небеса, было столь же глупо, как и поверить, что медведь уволок жертв с собой, но других объяснений произошедшей на поляне чертовщине разум троих юных следопытов породить так и не смог. Определить направление, в котором ушел зверь, труда не составило, но след они быстро потеряли. Точнее, глубокие следы шатуна попросту исчезли в мешанине других, более мелких, так внезапно, будто их и вовсе не было. Побродив по окрестностям, горе-охотники выяснили, что в распадок вернуться тоже не могут, хотя направление они не теряли. Всем троим казалось, что те же самые деревья и кусты попросту стали расти в других местах, а их собственные следы закручиваются в петли, но признаться друг другу в этом друзья так и не решились.
Выбраться из леса труда бы не составило – по солнцу или звездам всегда можно определить, где запад, а крепость на холме не увидит только слепой. Если прямо сейчас повернуть назад, можно успеть к праздничному богослужению, но перспектива возвращения с пустыми руками никого не прельщала: нрав у владельца замка Зеевальд был таким же тяжелым, как и рука, да и собственная гордость не позволяла сдаваться.
– Что делать, что делать?! Следы искать, – буркнул Гильберт,