облегчил положение самого ротного. Начальство настаивало на разжаловании Сергея, чтобы не создавать прецедента. А Дроздов сказал ротному, что ни в какой самоволке младший сержант не был. Он лишь хотел проверить, насколько честен коммунист старшина. Капитан Воронин так и доложил командиру части, мотивируя свое решение не разжаловать Сергея. Но повышение Сергея до звания сержанта, на которое командир роты дал свое представление ранее, было отозвано. Так и остался Сергей в звании младшего сержанта.
Вернувшись с гауптвахты, он не мог смотреть в глаза старшине, когда тот давал распоряжения. Несмотря на то, что Сергей критически относился и к Сталину, и к пакту Молотова-Риббентропа, он был идеалист и считал, что старшина опозорил звание коммуниста и в партии находиться не может. Свое мнение он высказал в беседе с командиром роты, которая состоялась после выхода с гауптвахты. Капитан Воронин задумался. Он был не намного старше Сергея, но в партийной жизни понимал значительно больше.
– Опуститесь на землю, товарищ, к сожалению, младший сержант. Иногда коммунисты безнаказанно совершают и более значительные проступки. В партии миллионы людей и при этом совершенно разных. Это я вам говорю не в качестве материала для политбесед, а в качестве информации для будущей жизни.
Вскоре Сергей вновь оказался в госпитале. Все эти события и гауптвахта, видимо, здорово ударили по его психике. Каждый день видеть старшину, получать от него указания и разносы было для Сергея большим испытанием. Вновь начались головные боли. Служить стало не тягостно, а противно.
В госпитале после сдачи анализов его отправили к окулисту. Осмотрев Сергея, окулист не нашел никаких изменений.
По вечерам Сережа флиртовал с дежурными медсестрами, что позволило ему заглянуть в свою историю болезни. Вначале с удивлением, а затем с возмущением он обнаружил, что окулист оценил ему зрение на оба глаза как 100%. Сергей правым глазом не мог даже читать. Сестра, которой нравился этот симпатичный веселый парень, показала ему данные по зрению, при которых комиссуют.
Сергей пошел вновь к окулисту и сказал, что ему ошибочно поставили показатель зрения по правому глазу единицу, а в ответ услышал: «Ничего, послужишь».
Несправедливость всегда возмущала Сергея, она приводила его в бешенство. Он тут же написал заявление на имя начальника госпиталя, в котором указал, что окулист такой-то сознательно искажает данные по его зрению. Начальник госпиталя вызвал Сережу и сообщил, что его покажут другому окулисту. Вскоре Сергея вызвали в глазной кабинет, где у многочисленных приборов находился пожилой человек, по виду еврей, который представился профессором госпиталя имени Бурденко Бирманом Исааком Львовичем. Целых полтора часа он скрупулезно изучал глаза Сергея и в конце сказал, что с таким зрением служба в армии противопоказана. Но Сергей не спешил радоваться этому заключению. Он понимал, что начальник госпиталя так просто его не отпустит и не подставит