прямо в лужу, которая так по-козельски была налита до краев жидкой грязью. «Здравствуй, грязь», – сказала она грустно. Агнивцев суматошно открыл гараж, включил свет, там уютно загорелась рыжая лампочка, осветила полки, набитые разной дрянью. Пустые канистры. Груда березовых веников. Мутное зеркало над умывальником.
– Черт с тобой, Вова. Катись домой, а я пару дней поживу тут.
– Где тут?
– Тут. Спать буду в машине. Гони ключ.
Блеснуло что-то в ее глазах лезвием, и Агнивцев безропотно отдал запасной ключ. В машине оставалась корзинка с остатками дорожной еды, с тремя бутылками пива. Больше всего он хотел бы сию минуту добиться любви, целовать холодные пальцы, увенчанные тяжелыми ногтями, щипать губами мизинцы сосков, погрузить лицо в райский дымок щекотки волос над девичьим жерлом с ее главной тайной… но! В ту ночь Надин напилась в гараже с той самой жалкой троицы пива: совсем не так она представляла свой приезд в столицу. Хорошо еще, что она с детства любила запах бензина, машинного масла, металла, запах железной дороги – иначе б не смогла здесь сомкнуть глаз. Под утро ей снился бесшумный фантастической красоты поезд со стеклянными стенами. Она была единственным пассажиром среди этой чарующей быстроты вдоль моря. И проснулась в слезах. Лампочка перегорела. Сквозь дыру вентиляции скупо сочился сырой нездоровый свет городского рассвета. Она выбралась из машины, за гаражной дверью лился вчерашний дождь. Надо было где-то искать столовую или кафе с туалетом, а заодно и Москву, непохожую на эту пепельно-силикатную тоску. Обмыв лицо над умывальником, отыскав в чемодане зонт, она смело открыла дверь и вышла в дождь.
В тот день Москвы она так и не нашла, зато купила в «Хозтоварах» электролампочку и вместо двух дней прожила в гараже полторы недели. Сначала она была в полном отчаянии, но через два дня обложной дождь кончился, в вышине тускло озарился небосвод в рваных тучах, и с проблеском солнца Надя стала собираться с силами жить. Пионерских денег оставалось дней на десять-пятнадцать, если курить по пачке в три дня, обедать один раз в день в столовой да еще утром пить кофе. Недалеко от гаражей простирался пустырь в холмах свалок, за которыми краснел кирпичный корпус гаденького заводишки. Надо было постараться попасть в лимитчицы либо платить и фиктивно выходить замуж. Второй путь отпадал сразу из-за отсутствия больших денег. В тот день, ближе к полуночи, в гараж спокойно вошла немолодая женщина с усталым лицом и тихими злыми глазами. Незнакомка заглянула в машину и легонько постучала кольцом на пальце в стекло. Надя удивленно открыла дверцу.
– Вы что ищете, дама?
– Тебя, Надин, тебя.
Женщина села на шоферское место, порылась в бардачке, достала пустую пачку югославской «Дрины», с досадой скомкала:
– Закурить есть?
– Только «Опал».
– Сойдет, – она затянулась, искоса по-птичьи оглядывая девушку быстрыми взглядами. У нее был низкий волнующий