страхом, патрули кирпичных человеков на фронтонах домищ, латунное марево небес, энергетические тучи ненастья, парады колонн, позы и мышцы идеалов на марше, энтузиазм железо-бетонных масс, фанфары гипса и прочий белокаменный гипноз диктатуры пролетариата.
– Ненавижу этот город.
По тому, как вдруг Александра разродилась словами, Надя поняла – они у цели полуночного броска.
– Знаешь, – говорила она, – ты не первая. Однажды на свете тоже жила-была одна дура. Дюймовочка, которая выросла и стала фикусом. Но считала себя чудненькой маргариткой. Она тоже мечтала о славе и блеске (вот гад, Вовочка, и это ты выболтал!). Тянулась к высокому. Десять раз она пыталась изменить судьбу маргаритки, а судьба говорила: «Девочка, не кокетничай с участью, оглянись на себя, ты же фикус!» Потом она поумнела и приказала себе: «Дура, никогда не мечтай…»
Александра окаменела от сглаза ночной Горгоны.
Только голос был жив и, извергаясь языком из каменной урны, наносил клевки за клевками: «Даже дети – только лишь перелетные птицы. Они улетают из родного дома на поиски матери и отца».
Пауза.
– Мне иногда кажется, что я вся, прости Господи, стала сгустком Вовкиной спермы… А самое страшное, что поняла маргаритка: ее могут возненавидеть в ответ на любовь.
Тут машина резко затормозила на площади перед Рижским вокзалом. Каменный терем с башенными часами звучал петушиным дискантом в хоре заоблачных сил российского Метрополиса. Надя потерянно выбралась наружу, вытащила чемодан из багажника. Они не сказали друг другу «до свидания».
А с Рижского, между прочим, ей было абсолютно некуда ехать. Не на взморье же – с тридцатью тремя рублями в кармане? Утром, оставив мочедан – так Навратилова переиначила слово «чемодан» – в камере хранения, Надя обреченно вернулась обратно в Бирюлево, это было единственное место в Москве, которое она успела хоть немного узнать. Проплутав, отыскала по вони за свалкой на пустыре дрянной заводик. В отделе кадров ее встретила баба в телогрейке и в бигудях, правда, замотав башку для приличия платком. «Рабочие руки нужны?» – «Нужны». – «А общежитие даете?» – «Даем».
Паспорт.
Свидетельство об окончании средней школы. Заявление о приеме на работу.
Анкета отдела кадров:
Имя, фамилия, отчество, социальное происхождение… заполняя пустые графы, Надя Навратилова чувствует, что превращается в предмет общего пользования, в мыло, в брикет. «Держи!» В руках направление в общагу.
Женское общежитие для лимитчиц. Оно находится недалеко от заводской проходной. В воздухе носится запах краски. Комендант – тоже бабища в бигудях! Комната № 13. И тут невезуха. Довольно опрятная комнатка на четверых. Ее койка у двери, самая неудобная. Пока ни души. Ее соседки сегодня работают в первую смену. Выдали сыроватое белье в штемпелях: ОБПРХ. И вот она сидит на кровати с опустошенным бескровным лицом: кончена жизнь.
Глава 6
ЦИАН
Узнав о помолвке Филиппа и