вернулся, думала я, пока самолет снижался.
И вот он приземлился, на полных парах проскочил мимо нас, почти остановился. Но потом снова покатился в нашу сторону, медленно, невыносимо медленно. Наконец-то занял нужную позицию и замер. Я пыталась хоть что-нибудь рассмотреть в крохотных оконцах, – затея, разумеется, просто идиотическая. Но я знала: где-то там внутри Филипп, и ничего другого мне больше знать не требовалось.
Какое счастье, что ты вернулся, думала я. Какое счастье, что ты вернулся.
Мы топтались на одном месте бесконечно долго, по крайней мере, мне так казалось, но даже Лео не дергал меня и не ныл, он тоже стоял и смотрел – весь в напряжении.
И тут дверь самолета стала открываться. Невыносимо медленно. Мое сердце замерло, почти остановилось, я так крепко стиснула зубы, что даже подумала: еще немного и челюсти треснут, постаралась расслабиться, но ничего не вышло. И тут показались люди. Филипп, где Филипп? Я заправила за ухо несуществующую прядь волос. В дверях началось движение. Я окаменела, а вокруг разразилось настоящее светопреставление. Крики и град вспышек, толчея и давка, я чувствовала, как обратились ко мне камеры, слышала, как фотографы выкрикивали мое имя. Но не придавала им никакого значения, я держала сына за руку и, не отрываясь, смотрела на дверь самолета – только бы не пропустить, не пропустить этот момент, когда Филипп покажется в проеме и снова войдет в мою жизнь. Я буквально пожирала эту дверь глазами, и, когда в течение ничтожных секунд ничего не происходило, уже было подумала, что все это просто недоразумение, что где-то случилась осечка, и Филиппа вообще нет в самолете, что тот пустой: ни пилотов, ни стюардесс, ни пассажиров, что этот рейс – призрак. Но только я все это представила, как вдруг… Из самолета вышла небольшая группа, медленно, один за другим люди спускались по трапу. Я почувствовала, как забилось сердце, все быстрее и быстрее. Люди шли. Впереди статная блондинка в черном костюме, за ней мужчина в сером, лет шестидесяти, далее – удивительно безвозрастная, седая как лунь дама с короткой стрижкой, стюардесса, потом другая, и еще, какой-то мужчина и женщина, судя по форме, – пилоты. Нервы мои напряглись до предела. Где же Филипп? Пока маленькая группа спускалась на летное поле, я старалась дышать ровно, увещевала себя, что ждала семь лет и как-нибудь перебьюсь еще несколько секунд. Я не слышала крики фотографов и журналистов, которые становились все громче. В преддверии надвигающейся бури во мне воцарилось спокойствие. Я не обращала внимания на людей вокруг, не видела группы, которая к нам приближалась, взгляд мой был прикован к двери самолета.
А потом произошло нечто – такое банальное, будничное, что в первое мгновение я даже не поняла, что все это означает. Дверь самолета захлопнулась. Трап отъехал.
Я нахмурилась. Почему закрыли дверь, это же противоречило всякой логике, ведь этот самолет привез Филиппа, просто Филипп еще не вышел, а теперь, когда дверь закрыли и отогнали трап, как, скажите, пожалуйста, ему выбраться из этой чертовой машины? Я не сводила глаз с двери самолета. Филиппа не было. Филиппа не было. Филиппа нет.
Кто-то