формы, встал рядом с капитаном-артиллеристом, подобрался весь.
– Того, что было, не вернуть, – долетало до майора Камешкова.
– Вы что творите? – кто-то крикнул из толпы.
– Не провоцируйте, товарищи полковники!
– Оставьте в покое!
– Чем пугаете? Эти люди видели и не такое!
– Не на отдых едут, а на войну.
– Имейте совесть, товарищи полковники!
– Патруль! Уходите от греха подальше!
Разрядил обстановку командир экипажа Ил-18, который до этого стоял у трапа самолёта безмолвный и безучастный.
– Товарищи полковники! – произнёс громко, заглушая ропот толпы. – Все фамилии внесены в полётный лист. И капитана в том числе. Вылет нашего борта стоит на контроле военного отдела при ЦК КПСС. Кто из вас возьмёт на себя ответственность за изменение списка в полётном листе и за задержку вылета?
И замер, выжидающе.
Когда и куда исчез офицерский патруль, майор Камешков не заметил. Он лишь заметил, как, понурив головы, по трапу поднимались полковники. А ещё он видел, как командир экипажа пожимал руку капитану-артиллеристу, что-то говорил ему. Потом пожал руку сержанту, затем – светловолосому лейтенанту, и направился вслед полковникам, в самолёт.
Михаил Сергеевич заметил, как толпа закрыла троицу, как многие из толпы похлопывали по плечу то лейтенанта, то капитана, то сержанта.
Он, Михаил Сергеевич, не подошёл. Не посчитал нужным. Не видел причины подходить и хлопать по плечу. Потому как ребячество и нарушение устава всё это, считал майор Камешков. Так не должно быть. Это не по уставу.
Объявили посадку.
«Забудь обратную дорогу,
Того, что было, не вернуть», – звучало в голове.
Из иллюминатора видны были горы, снежные вершины и облака… облака… облака…
Рядом в кресле дремал светловолосый лейтенант.
На передних сиденьях расположились капитан-артиллерист и сержант. Капитан уже спал, положив голову на плечо подчиненного.
– Кого меняешь, лейтенант? – толкнул локтем в бок соседа Михаил Сергеевич.
– Заместителя командира аэродромно-эксплуатационной роты в Кандагарском авиационном гарнизоне.
– А-а-а-а, – зевнул майор, прикрывая рот ладошкой. – Отчаянный ты мужик, как я погляжу. Но без царя в голове, лейтенант.
– Да? А я и не знал. А вы, товарищ майор, кого меняете?
– Секретаря партийной комиссии авиационного полка в Кандагаре.
– А-а-а-а, – открыто, широко зевнул лейтенант, обнажив здоровые белые зубы.
Забудь обратную дорогу,
Того, что было, не вернуть.
Тебя не встречу у порога,
Руки не протяну.
А где-то там, внизу, уже проплывали величественно древние горы Гиндукуша.
3
Жара ещё не наступила, потому как утро.
Это потом она заявит о себе на все градусы, а пока терпима.
Для лейтенанта Епишкин, –