время подоспела домой Хаза, залаяли собаки, но почуяв, знакомого, тихо заскулили.
Кесирт не могла прийти в себя. Странные, никогда не ведомые раньше чувства овладели ею. Широко раскрыв глаза, часто ими моргая, она босиком вышла во двор и тихая, простоволосая, в одной рубахе, стояла, как завороженная, смотрела на молодого человека. Тот улыбался, о чем-то шутливо говорил с Кесирт, затем легко сел на коня и так же, как и приехал, быстро ускакал.
– Ты что это в таком виде, без платка, босая, выбежала навстречу? Совсем голову потеряла!
– Нана, нана, – шепотом отвечала Кесирт, – ты знаешь, я его много раз во сне видела. Это он ко мне часто является… Я не знаю, как мне быть, что мне делать?.. Это он!
Она осторожно присела на прогнившие ступени крыльца, ладонями закрыла лицо, вначале было с надрывом засмеялась, а потом стала тихо плакать.
На следующий день он должен был приехать за мукой. Привез-то он на помол всего ничего, так, для виду.
В тот день с ночи лил по-горному холодный, колючий, густой весенний дождь. Природа замерла под натиском небесной влаги. Весь мир застыл. Молодые неокрепшие листочки, впервые столкнувшись с безжалостной стихией, уныло обмякли. Розово-белые цветы яблони, не познав радости любви и плодоношения, густым покрывалом обелили землю, многочисленными снежными островками неслись в ручейках по склону горы, теряя цвет, вид, жизнь. Несмотря на ненастную погоду, Салах приехал, да не один, а с товарищем. Не спрашивая разрешения, уверенно ввалился в маленькую хату, оставляя за собой шматки грязи и лужи воды.
– Добрый день, люди добрые! Что, не ждали? – весело говорил он. – Это мой друг-одногодка – Неса, а это Хаза и ее прекрасная дочь – Кесирт… Впредь будете знакомы.
– Как вы приехали в такую погоду, издалека? Промокли, видать, насквозь, – сокрушалась Хаза.
– А у нас на равнине солнце и тепло. Это у вас в горах дождь… – весело, раскованно, без наигранности и волнения в голосе говорил Салах, скидывая с головы резким движением промокший башлык*.
Его серые, широко раскрытые глаза смотрели только на Кесирт. Какими они были ясными и преданными!
Вновь застигнутая врасплох, дочь Хазы не знала, что делать и как ей быть. Гордая, самолюбивая Кесирт всегда обходилась с молодыми мужчинами надменно и дерзко, особенно когда знала, что в нее влюблены. Однако теперь все оказалось иначе. Этот светлоглазый, высокий, стройный молодой человек с еще не окрепшим голосом, легкой светлой щетиной и ярким румянцем покорил ее одним своим взглядом, раздавил всю ее гордость, весь ее пыл. В одно мгновение она преобразилась и стала, как и все горянки, заложницей древних чеченских традиций и чисто женских чувств.
– Кукурузу помололи? – спросил неожиданно Салах, по-прежнему в упор любуясь отощавшей красавицей.
– Конечно, помололи. Вчера всё было готово, – отвечала Хаза, пытаясь хоть как-то развеять