прибегать к дару слова, когда уста преисполнены вином. А ещё аристократ, понимаешь. Где твой этот… ну, как его, бишь?
– Этикет. – Внезапно вспомнил Энкиду. – Это так называется.
Ас закивал с бутылкой и подавился коротким смешком. Билл вырвал у него бутылку, мстительно сказав то, что в таких случаях полагается – так тебе и надо.
Энкиду, глядя на заходящегося коротким кашлем командира, перебросил тело на корточки, и нанёс Асу несколько сокрушительных ударов по замундиренной спине.
Ас, прокашлявшись, просипел:
– Спасибо…
Энкиду сел на место и, подскочив, вытащил из-под себя камень. Он издал звук, который рвётся из уст сильного, когда тот обжигается, и швырнул камень в Билла.
Тот уже валялся от безмолвного смеха. Осушённая первой бутылка крутилась на песке, войдя в роль стрелки главных часов Эриду.
– Нагрел на костре. И когда успел. – Посетовал Ас.
Энкиду негромко и вполне литературно выругался.
– Ты видел?
– За кого ты меня принимаешь? – Возмутился Ас. – Я тебе что, дядя Мардук?
– Горячий поцелуй… – Еле выговорил откатавшийся и севший, отряхивая сосновые иголки, Билл.
Ас запустил руку за мундир. Билл, выдержав взгляд обиженного Энкиду, показал ему на Аса.
– У него что-то расстегнулось.
Энкиду принял извинение, выраженное таким неоригинальным, принятым в тесном кругу друзей звездолётчиков, способом. Он погасил глазами, смигнул свой взгляд, и Ас, что-то вытащивший из мундира, заметил, как они смотрят друг на друга.
– Девятый калибр, вероятно. – Окончательно затёр ссору Билл.
Энкиду отвернулся от него, улыбаясь уголком рта, таким трогательно изогнутым над грубой тяжестью подбородка, что, пожалуй, даже мохнатое сердце дяди дрогнуло бы.
Ах, если духи деревьев, переживших потоп и войну, огрубевшие и приученные к лишениям, видят…
Ас тем временем придирчиво занимался предметом, извлечённым из кармашка на сердце. Солнце исчезло, сразу стало темно, и предусмотрительный костерок оказался так к месту, что сердца троих – качество неизвестно – возрадовались едино.
– Эге. Да посмотри, что у него.
Ас вертел в пальцах коробочку, старинную, некогда одетую в полиэтиленовую плёнку, ныне почти сгоревшую. Вдарив по донышку, он извлёк этим вымеренным толчком двуцветную палочку и показал её присутствующим.
– Сигарет! – Неграмотно употребляя грамматическое число, вскричал Билл.
Энкиду неожиданно заинтересовался.
– Сроду не пробовал… говорят, это страшно вредно?
Билл ревниво потянулся, но Ас отдёрнул сигарету.
– Э.
– Где взял?
Ас пробормотал, что там уже нет, следовательно, интерес Билла неоправдан логикой.
– Ну, понятно. Не один я посетил музей дяди.
Ас, поморщась на такую пошлость, покачал серыми волосами и, выглядя ужасно соблазнительно, с потупленными короткими ресницами, легко вкинул сигарету