просить… – она не знала, что такое боль, огорчения, или слезы. Бабушка подвинула к ней фарфоровую чашку со сладким какао:
– Ты еще научишься, милая, обещаю. Но она… – рука коснулась белой королевы, – она пусть живет. Она должна мучиться… – в голосе послышалась улыбка, – тебе будет приятно, когда ей станет плохо… – женщина помолчала, – когда белый король поймет, что он любит не ее, а тебя, когда он навсегда покинет ее… – Ирена задумалась:
– Почему нельзя сделать так, чтобы он сразу меня полюбил… – девочка помешала какао, – вы ведь можете, бабушка… – она подперла острый подбородок ладонью:
– Могу, – согласилась женщина, – и ты тоже сможешь. Но, как сказано: «Вот, я расплавил тебя, но не как серебро, испытал тебя в горниле страдания»… – она вздохнула, – Господь будет испытывать тебя, милая, ради твоего блага, потому что мы, не такие, как все…
Ирена хмыкнула:
– Ева разговаривает с цветами… – девочка усмехнулась, – но я сильнее ее… – она хорошо это знала. Сестра умела снимать боль, к ней ласкались собаки и кошки, но Ирена относилась к такому с презрением:
– Ева не поднимется выше врача, но у меня другая дорога… – о дороге ей рассказывала бабушка, по ночам. Девочка привыкла к тихому голосу, к аромату свежих хал, имбирного печенья, к огонькам, трепещущим в ханукие. Бабушка зажигала с ней субботние свечи и проводила все праздники. Однажды Ирена спросила у нее о семье, бабушка повела рукой:
– Они живут в другом месте, как и остальные… – в глазах женщины появился холодок, – они навещают меня, но я предпочитаю проводить время с тобой, милая… – Ирена этим гордилась. Быстро поняв, как двигаются фигуры, она разыграла начало партии:
– Ева мне не помеха, и никогда ей не станет… – девочка помялась:
– Бабушка, а вас испытывал Господь… – она поправила кружевной воротник на скромном, закрытом платье:
– Много раз, милая. Я твоих лет была, как Он мне все показал. Даже раньше… – она подвинула Ирене деревянную игрушку, овечку, – когда я была младенцем, слепой… – бабушка кивнула: «Посмотри». Широко распахнув глаза, Ирена сжала в побелевшей руке овечку:
– Я не хочу так, бабушка, – наконец, выдавила она, – не хочу… – слезы закапали на аккуратную кофточку. Ирена шмыгнула носиком:
– Бабушка, это мой папа. Он меня любит, он никогда так не сделает. Он не отправит меня туда, туда… – девочка икнула:
– Я не хочу так, – повторила она, подвывая, – я еще маленькая, я хочу поиграть… – овечку вынули из ее руки:
– Сделай, все что надо, милая, и поиграешь. Твой папа… – женщина вздохнула, – не посмотрит, что ты его дочь. Он поставит благо государства выше любви к тебе. Да он тебя и не любит… – бабушка передвинула фигурки, – он любит только Еву и Хаима. Мама тоже тебя не любит, она любит твоих старших братьев… – она подала девочке накрахмаленный платок, – а я тебя люблю, я всегда останусь с тобой… – допив какао, Ирена забралась