чая, и спи, – ласково сказал он, – Иван Григорьевич печку натопил, здесь тепло, вы не замерзнете… – со двора доносился звук топора. Чувствуя себя неловко перед стариком на восьмом десятке лет, Волк хотел сам нарубить дров. Князев отмахнулся:
– Силы в руках мне пока не занимать, а ты побудь с дочерью… – он не закончил.
Волк угрюмо затянулся советским «Беломором». Пачки миссия получила в Лондоне. В келье он не курил. Они с Князевым отошли к ограде скита, устроившись у мшистой стены черной баньки:
– Иван Григорьевич, – измученно сказал Волк, – поймите и вы меня. Я не могу не вернуться на перевал, не могу не выполнить свой долг. Полковник Горовиц мертв, – он перекрестился, – а у него четверо детей. У Ивана Ивановича, – он назвал герцога в русской манере, – двое. Его девочке восемь лет, она может лишиться отца. Я обязан закончить миссию, вырвать того человека, – он махнул на восток, – из гулага… – Князев взглянул на ясное, ночное небо:
– День прошел, – тихо отозвался он, – ты говорил, что на перевале вроде из пушки стреляли. Лавина могла не просто так случиться, Максим Михайлович… – Волк и сам думал о таком:
– Советы могли подстроить лыжный поход, чтобы замаскировать наши поиски. Не зря мы нашли гэбиста с рацией на дереве, не зря сгорел самолет… – ему не хотелось думать, что миссия могла попасть в ловушку:
– Марта и Меир не доверяли Филби, – вспомнил он, – но Джон утверждал, что документы о миссии не проходили через его руки… – в суматохе на горном склоне он потерял кузена из вида. Максим считал себя обязанным обыскать перевал:
– Может быть, пушка нам послышалась, – вздохнул Волк, – ребята запаниковали из-за лавины. Джон решил остаться с ними для помощи. Может быть, он тоже ранен… – Волк избегал размышлять о другом исходе событий для кузена:
– Но я не мог поступить иначе, – сказал он себе, – я должен был спасти девочку. Опоздай я, и она бы навсегда сгинула в расселине, в сырой земле, как говорила матушка. У нее поднялась температура, она должна оправиться… – по лицу Ивана Григорьевича Волк понял, что старик недоволен его решением:
– Святый отче, – нарочито церемонно сказал Максим, – все равно самолета у нас больше нет. Нам придется идти на лыжах к Белому морю или даже финской границе. Мы только весной туда попадем, если не летом. Девочка должна выздороветь, окрепнуть… – Волк понимал, что Князев не покинет СССР:
– Бесполезно предлагать, он отшельник, он здесь умрет. Тем более, он старый человек, ему такое путешествие не по силам… – Максим решил, что всю дорогу идти на лыжах не обязательно. Паспорт Иванова оставался в потайном кармане его куртки:
– Документы для Маши я достану на первом базаре по пути, – коротко усмехнулся он, – адвокат и выпускник Кембриджа не потерял давних умений. Доберемся на поезде до моря или приграничного района. Настанет весна, от лыж можно будет избавиться… – Маша, тем не менее, должна была подождать:
– Нельзя