своих более крупных товарищей.
– Ждать, – Артак улыбнулся, наблюдая за этой сценой, но не сдвинулся с места, – будем ждать, тем более что ничего другого нам и не остается.
– Нам ничего не угрожает?
– Нам? – дракон рассмеялся сильно, в голос, и от его хохота, кажется, даже световые потоки перешли в лавинное, нарастающее движение. Словно камни в горах при камнепаде. Такой себе световой ураган. Всё вокруг содрогнулось, но выстояло, – нам? – повторил дракон сквозь смех, и наконец ответил:
– Нам ничего не угрожает, – он смеялся и смеялся, но Агафье Тихоновне показалось, что его радость была немного искусственной, насильной, почти натужной.
Дракон, в свою очередь, смеялся и внимательно наблюдал за светом, судя по всему, смеялся он лишь для того, чтобы посмотреть за реакцией света на его смех.
– Но свет растворяет всё, что здесь есть… – неуверенно произнесла Агафья Тихоновна.
– Я бы не смог отказаться, если бы свет захотел растворить и меня, – дракон говорил отрешённо, словно ему в голову пришла какая-то интересная мысль, – но, боюсь, что этого не случится, – он замолчал, прислушиваясь, – хотя, это было бы совсем неплохо. Так что не переживайте, нам ничего не угрожает. Свет не растворяет – он освещает, он питает. Возможно, когда-нибудь он что-нибудь и растворит, – дракон подмигнул акуле жёлтым глазом с вертикальным зрачком.
Агафья Тихоновна молча кивнула и подмигнула в ответ.
Артак, как собака, приподнял уши и вслушался в абсолютную тишину, царящую на зеркальной арене. Скользнув взглядом по темным, ещё не затронутых светом, участкам пустоты, дракон, казалось, сам превратился во внимание. Или в способность внимать.
– Что вы делаете?
– Ничего особенного. Слушаю. Пытаюсь понять, – Артак полностью погрузился в процесс созерцания.
Казалось, не было ни одного звука, способного пройти мимо чуткого драконьего уха, не было ни одного лучика света, который был бы в состоянии обойти драконий глаз. Артак сейчас олицетворял собой всё внимание, которое было в его распоряжении. Он воплощал собой весь мешок, он растворял в себе их – бездонные мешки возможностей, открывающихся при созерцании.
Артак просто внимал. И был внимателен…
В это же мгновение мешок с вниманием что-то затрясло изнутри, его словно залихорадило, как это бывает при высокой температуре, но тут же отпустило, покинуло, оставило в неподвижности. С негромким шелестом веревка, стягивающая мешок за горло и перекрывающая ему кислород, даже не дождавшись своего светового луча, ослабла и с лёгким шелестом соскочив вниз, упала на зеркальный пол. Мешок глубоко вдохнул и раскрылся.
– И как? Получается? – акула улыбнулась с небольшой долей иронии.
– Получается, – Артак утвердительно кивнул головой, и в его глазах сверкали какие-то искорки, – конечно, получается, – он опять засмеялся, теперь уже искренне и бесхитростно.
Напряжение покинуло его полностью.
Агафья