в ближайшее кафе, а Богдан – в комнату Тарасика.
Возле заброшенного магазина всё так же стоят ящики. На большом, изображающем стол, разложены карты, а на маленьких сидят бомжи. Богдан их с жадностью рассматривает, ощущая себя хозяином этого зрелища. Вот он, его личный мир, о котором никто не знает. Его окно.
Со стены на него смотрит портрет Тарасика, но портрет никому не расскажет, он мертвый. У Тарасика на фото как раз такой взгляд, о котором любят писать газетчики: «Он предчувствовал свою смерть…» Раньше Богдан боялся этой фотографии. Ему казалось, что однажды грустный Тарасик явится к нему ночью и…
Но месть загубленного брата оказалась страшнее. Он позволил убийце жить.
Богдан не сомневается, что проживет очень долгую несчастливую жизнь, но и этим не искупит своей вины.
А между тем к бомжам приближается какая-то хромая фигурка. Это беспризорник, Богдан таких видел на рынке. Говорят, они воруют и нюхают клей.
Беспризорник останавливается возле импровизированного стола и протягивает бомжам пакет, полный бутылок. Богдану даже слышен звон. Бомжи машут в сторону магазина. Беспризорник пытается зайти, но дверь вырывается у него из рук и сильно хлопает, чуть не придавив собой щуплое тело. Беспризорник неожиданно для Богдана разражается заливистым хохотом, а один из бомжей поднимается, открывает дверь и придерживает ее одной рукой, а второй ободряюще хлопает беспризорника по плечу. Пока тот исчезает в недрах магазина со своим звенящим пакетом, Богдан успевает проникнуться чувством симпатии, зависти и жалости. Беспризорника он мысленно нарекает Витей в честь хромого мальчика из сказки. И тут же начинает мечтать о том, как спасет его. Насобирает денег на лечение, устроит в школу… А может, Вите нужен костный мозг?
Вечером звонят из школы и спрашивают, что с Богданом.
Мама орет. Потом леденеет и равнодушно говорит, что даже не удивлена. Всё это – одна большая ошибка. Нужно было сразу смириться с болезнью Тарасика, а они попытались обмануть Господа – и вот результат.
Наконец она стучится в бывшую супружескую спальню. Стучится долго, угрожает выломать дверь.
– Исполни наконец свой долг, – требует она.
Наконец папа понимает, что она не отстанет. Он открывает дверь, равнодушно снимает ремень и исполняет долг.
Спрашивает:
– Довольна?
И снова уходит.
Богдану почти не больно. Когда мама кидается чем попало, бывает намного хуже.
После этого вечера мама почти не разговаривает с Богданом. Даже не трет глаза платочком, просто молчит и думает.
А однажды вечером Богдан слышит приглушенные голоса в спальне. Начало разговора слишком тихое, ни слова не разобрать. Но потом в воздух взвивается визгливая мамина реплика:
– Уж ты-то его должен любить больше!
Папа отзывается равнодушным вопросом – просто потому, что в ответ на мамины обвинения лучше не молчать. И мама наконец торжествующе пронзает