на сено, приготовленное Апаром, пододвинул поближе свой мешок и начал деловито доставать и раскладывать разную снедь. Малыш скромно уселся рядышком, поедал провизию голодными глазами и вежливо давился слюной в ожидании приглашения.
– Садись, малой, поближе, точи, что душа попросит – махнул рукой Марвик гостеприимно.
– Это что же, мы его ещё и кормить будем? – возмутилась Савватея, не понижая голоса и, по давней, женской традиции, уперев тощие руки в тощие бока. – За какие такие заслуги? Он даже женщину от мужика отличить не может!
– Не его вина – рассудил Марвик, – И не он один, если ты себя сейчас женщиной назвала.
– Я научусь – покаянно прошептал малыш.
Апар поднял над головой руку с оттопыренным пальцем и многозначительно поводил из стороны в сторону.
– Нечисть всякую за стол приглашаешь, а даже не знаешь, как его зовут!
– Я тоже не знаю – совсем уж поник малец, – Ласково как-нибудь… надеюсь.
– Что ж у тебя, никакого имени нет? – сочувственно спросил Марвик.
– Никакого – обречённо выдохнул малыш и повесил нос едва не до земли – благо это было нетрудно.
– Ну, так вот вам и имя! – хлопнул в ладоши Марвик и победно оглядел присутствующих, заслуженно гордясь собой, находчивым. – Никакуся! Простенько и без нарушения исторической справедливости!
После пары тягостных минут молчаливого разглядывания застеснявшегося малыша, Савватея неодобрительно фыркнула.
– Почему это – Никакуся? По-моему, самая настоящая Какуся и есть.
– Натуральная! – хмуро подтвердил Апар, – Уж я в своей жизни какусей-то навидался!
– Всё! – Марвик хлопнул ладонью по колену, – Не дождёшься от вас справедливой оценки. А потому, звать мы его будем Филя – по цвету шерсти фиолетовой. Кто со мной не согласен – личные проблемы. Филя, точи продукт, какой ухватишь, ни в чём себе не отказывай.
– А это хорошее имя? – с доверчивой надеждой спросил малыш.
– Да уж получше, чем у некоторых! – успокоил его Марвик, покосившись в сторону Апара, – А у тебя, среди твоего народа, какое имя было?
Филя прижал к груди краюху хлеба и горестно вздохнул.
– Меня лишили имени, когда изгнали из племени. Теперь мне нельзя произносить его вслух, оно уже не моё.
– О-о-о как!!! – торжествующе выпрямился Апар, – А я знал, что дело нечистое: нечистые изгнали нечистого!!!
– Вот ты заладил, неугомонный! – отмахнулся от него Марвик. – Будет возможность – вымоем. А за что изгнали-то, Филенька? Чихнул и не извинился?
Филя обвёл всю компанию грустным взглядом.
– Весь наш род цвета зелёного, а вот я один урод такой… фиолетовый. Позор просто!
– Ну, ты подумай! – изумился Марвик, – За такую мелочишку со двора согнали? Не-ет, вы точно не люди! У нас, у людей, так не бывает. Вот у меня волосы чёрные, Савка белобрысая, а у Апара и вовсе вся шерсть повылазила – и ничего, из дому не выгоняют… Хотя нет, его-то как раз выгнали, но не за лысину,