лица людей, похожие на блестящие капли. Лицо Гостева было каплей, переполнившей чашу его собственного терпения; когда транспарант выпадал из его рук, тут же дёргался поводок. «Да держу, держу», – говорил про себя Гостев и думал, спохватываясь: «А где же Лариса?»
Наконец площадь осталась позади. Колонна вздохнула, расслабилась, и хотя продолжали идти все вместе по улице, начала рассыпаться на отдельные группы – по возрасту, по интересам, по необходимости совместно двигаться в одну и ту же сторону. У Гостева был прежний интерес, но напрасно он оглядывался, ища в смеющихся девушках, обгоняющих его, знакомое лицо. «Давайте с нами!» – кричали ему. – «Куда?» – спрашивал он. – «Туда», – говорили ему, кивая вперёд, а там где-то уже позванивала гитара, баян расстраивался не вполне трезвыми, раздольными аккордами, на позицию девушка провожала бойца, цвели сады, не подшиты, стареньки, о будущем загадывал, о свадьбе думал ты, и Гостева обдавало горячим дыханием их рвущегося наружу хорошего настроения. «Я своих ищу», – запоздало отвечал он, но каких «своих», не уточнил; то ли девушек, таких же, как эти, что они, наверное, и поняли, то ли других, более симпатичных, хотя и эти «ничего» были… А потом ему попросту предложили выпить. Рука незнакомого парня протянула ему бутылку. Он сказал, что не пьёт. Ему очень удивились. Спросили с ехидцей: а, может, и не куришь? Ну да, ответил он, не курю. А они ему тогда сказали… Но что они ему сказали, Гостев не расслышал, его оттеснила стайка новых симпатичных, новых «ничего», которая унесла вместе с собой предложенное и дальнейшие расспросы. Вот так: только что всё смеялось, махало руками, бухало приподнятыми нотами и вдруг размываться начало, расползаться по переулкам. Гостев стоял и вертел по сторонам головой, словно он ещё что-то нужное ему мог увидеть. Тяжёлая голова, лёгкие ноги. Легко было ими куда-то пойти и стать неожиданно беззаботным. Выйти на берег вместе с Катюшей или посидеть, поокать. А и хорошо! Но лучше пойти домой, туда, куда не долетит сегодня птица счастья завтрашнего дня. Она вылетела только что из динамиков, установленных в медленно проехавшем агитационном автобусе. Перегруженная, неправильная голова. Стеклянный взгляд. Он застыл. Словно что-то ему надо решить. Происходит смещение центра равновесия. В нём, в мире. Какая-то неправильная, ставшая шире обычного улица. Неуправляемая улица, но людской поток в одну сторону. Всё уже и уже становится его хвост. Нелепое желание ухватиться за него и вытянуть те принципы, по которым происходит и развивается движение, понять, что мешает влиться в него. Иной раз покажется, что уже ухватил, потянул на себя, но он выскальзывает из рук (как бутылка?) или выпускает его он, Гостев, растерявшись от неожиданности приобретения. Понятия, такие же сложные для понимания, как «коллективный разум». Вот почему такое смутное чувство опустошения. И вдруг неожиданное, лёгкое головокружение и нарастающее ощущение свободы. Откуда? Как – откуда? А куда бы он с ней пошёл, даже если бы они встретились? Он не знал.