навстречу полковнику Мустафе Мурзе Четырехпалому бешеного капитана Нолана, назначенного, может быть, вовсе не страшной смерти в долине под неприступной Балаклавой, а генеральскому чину, почету, уважению и тихой кончине в кругу многочисленных своих потомков… в то же время совсем недалеко от места гибели Мустафы Мурзы Четырехпалого сражался его сын – Максуд Мурза, поручик и поэт, пока еще не получивший своего возвышенного прозвища, но уже готовый к подвигам во имя Родины и самодержавия; в составе Уральского казачьего полка под командою подполковника Хорошхина, он спустился к селению Кадыкиой, где стоял защитою британского лагеря девяносто третий полк шотландских горцев, – за биваком англичан располагалась Балаклава, вожделенная база снабженья Севастополя; командир шотландцев, бригадный генерал Колин Кэмпбелл получил приказ во что бы то ни стало отстоять проходы к Балаклаве; устав в таких случаях полагал размещать пехоту четырьмя линиями, однако фронт обороны был чересчур широк, а полк насчитывал всего чуть более шести с половиною сотен бойцов, и тогда сэр Кэмпбелл выстроил своих молодцов в две линии – как раз в то время когда Уральский полк явился перед фронтом; Хорошхин скомандовал на марш, полк тронулся, Максуд Мурза выглянул вперед – вдалеке виднелась тонкая красная полоска, потому что шотландцы были облачены в алые мундиры… люди еще не различались, и Максуд Мурза за этою безличностью вовсе не чувствовал опасности… Хорошхин ехал впереди; где-то рядом, видимо, за соседними холмами громыхали пушки и слышались отдаленные звуки близкой битвы… вот красная линия приблизилась, и полковник скомандовал галоп… Максуд Мурза обнажил свой клинок, не зря нареченный Неподкупным… шпоры! и казаки помчались вперед с диким нервическим улюлюканьем и бешеными воплями… линия шотландской обороны шевельнулась и полыхнула дымками! – звук выстрелов был еле слышен… казаки посыпались с коней, кто-то был ранен, а кто-то и убит, но остальные продолжали движение вперед, и грохот копыт не мог заглушить крики атакующих… вот уже хорошо видны красные мундиры, перепоясанные портупеями, и меховые шапки… подполковник Хорошхин что-то прокричал, обернувшись, но ветер унес его слова… казаки летели – уже вне строя – и азарт скачки подстегивал их и гнал вперед, вперед, вперед – на совсем близко стоящие ряды… залп! – и его уже было хорошо слышно… часть всадников выпала из седел, но потерявшие хозяев кони продолжали отчаянное движение – навстречу горячему металлу, и Максуд Мурза, выставив клинок, привстав на стременах, еще быстрее устремился вдруг на горцев, обогнав даже командира, который, увидев подобное рвение, прокричал ему: поручик! негоже вам нестись перед предводителем! и Максуд Мурза несколько отстал… они скакали почти вровень, подполковник лишь на полкорпуса опережал поручика, и уж совсем близко подскакали они к линии шотландцев, так близко, что видны были штыки врагов, частокол штыков, алая полоска обороны, ощетинившаяся
