так схожи они с прадедом, – тот стрелялся на дуэли, участвовал в баталиях, сражаясь за Отечество, и любил свою княжну, ради которой даже обратился, вот Артемова судьба была сродни судьбе Максуда, хотя бабушка и говорила иной раз, что любимый внук вовсе не похож на крымцев, больше сходства у него, мол, с Гейне, знаешь ли, душа моя, такого? – ты открой свои учебники да вглядись в портрет поэта… в самом деле Артем был почти точной копией его, – ну, бывают в жизни совпаденья, впрочем, почитав о Гейне, понял он, что характер поэта тоже схож с его характером – оба упрямые, вздорные и дерзкие; с такими характерами не живут спокойно – и правда, Артем еще со школы попадал в разные истории, вроде той, что случилась, когда он учился еще в девятом классе: на пустыре за школой его остановила компания десятиклассников и попросила закурить; Артем не баловался и потому резонно отказал; первую скрипку в компании играл лучший ученик школы Яша Маклаков, рослый красавец с прическою под Элвиса; подойдя к Артему, Яша положил ладонь ему на грудь и вслушался: сердце Артема отчаянно билось в руку оппонента, естественная реакция, чистая физиология: адреналин подскакивает, сердечный ритм сбоит, кровь бежит быстрее… только Артем предполагал честный поединок, а Яша – не предполагал, Артем не догадался даже отбить руку врага, а то, что Яша – враг, не успел даже и сообразить: Яша, не размахиваясь, коротко и резко ударил и попал Артему в левый глаз, удар был так силен, что полдневный свет погас и в голове Артема стало пусто, он как-то вбок упал и ударился головою об асфальт, разбившись в кровь… спустя неделю Артем вернулся в школу с еще фиолетовою мордою, отсидел урок, а потом, дождавшись начала перемены, зашел в Яшин класс, взял стоявшую под окошком табуретку, используемую обычно для доставания пособий из шкафов, расположенных по стенам, быстро одолел расстояние до парты Яшы и, сказав, – я-то поправился, а ты станешь полудурком, – обрушил табуретку на голову врага, – Яша, издав крякающий звук, упал в проход… в классе повисла тишина; Артем молча посмотрел на Яшу, пнул его ногой и медленно вышел в рекреацию; на другой день комсомол сказал ему прощай, заодно его выгнали из школы; родители Артема были в шоке и ринулись в РОНО, но сын сказал: бросьте, я же виноват… папа с мамой вообще не понимали, как их сын мог такое сотворить, пусть даже в отместку за удар в лицо, – их пониманию это было недоступно, потому что они все-таки оставались людьми эпохи страха… они и детей даже в пятидесятых боялись заводить: папа сначала же мыкался в немецком лагере, а потом, будучи освобожден, – в советском, как и большинство военнопленных, – вы, суки, – говорили им, – предатели, вам следовало до смерти воевать, а не сдаваться немчуре, коли не умели воевать – стрелялись бы, а ежели патроны кончились – надо было вешаться, лишь бы в плен не угодить, вы ж сдались, власовцы треклятые, табачком, чай, немецким решили попыхтеть, – словом, устроила родная власть нашим пленным передержку: в сорок пятом отец сел, – восемь лет без
