а то мусора привяжутся, а ну их к бису!
Семеня вслед за быстро шагающим фраером, Ленька суматошно перебирал в памяти знакомые лица, начиная с декана факультета МГУ и кончая прокурором. Нет, никто не был похож на этого шикарного, уверенно раздвигающего вокзальную толпу спутника. Когда они уселись в новенький «Москвич», фраер завел мотор и, давая ему прогреться, небрежным жестом бросил на заднее сиденье шляпу.
Задержался взглядом на Мишарине и вдруг улыбнулся:
– Что? Взаправду, что ли, не узнаешь?
От этой улыбки Ленька похолодел, как когда-то холодели зэки-покойники.
Машина рванула с места, и Леньку швырнуло на спинку сиденья. Бедняге показалось, что весь мир встал на дыбы.
– Ты чего молчишь как пришибленный? – донеслось до него из другого мира. – Ах да! Ты ведь не знаешь, как меня зовут. А зовут меня Петром. Фамилия – Андреев. Имя настоящее…
Они уже промчались проспектом Мира.
«Скоро будет ВДНХ, а дальше – загород и лес…» – мелькнуло в голове у Мишарина.
– Ты что там, в зоне, совсем разговаривать разучился? Или нездоров? – Не сбавляя скорости, Петр Андреев внимательно оглядел Леньку с ног до головы, словно повторяя их первую встречу в бараке. – Да-а, видок у тебя еще тот… Ничего, опять отъешься, быстро подлатаешься…
– А куда мы едем? – еле слышно спросил Ленька.
– На дачу.
– У тебя есть дача?
– Нет, это у тебя есть дача. Ха-ха! На твою дачу и едем. Чудно, правда? И машина эта твоя. Я даже без доверенности езжу. Поэтому и не хочу с ментами связываться.
«Значит, везет на хазу[10], – решил Ленька. – Хочет на какое-нибудь дело подписать… Не-ет, милок! Ты не хочешь с ментами связываться, а мне они сейчас как Христос-спаситель. У пешего же поста выскочу из машины и заору: “Караул!”. Жаль только, что гонит он сильно. Насмерть расшибусь… А может, только переломаюсь?»
Сквозь эти размышления до Леньки с трудом доходил смысл слов Петра-Нарядилы.
– …а потом думаю, дай ка еще раз сунусь к ним. Изловил редактора, отвел его в «Арагви», там он мне, как миленький, всю ходку расписал. Так что наш роман за четыре года пять раз переиздавался. Во, брат, как! Я, конечно, и письма трудящихся организовал. Старые связи помогли. Всю редакцию мешками с письмами завалил.
В Ленькиной памяти всплыли какие-то далекие события, какой-то роман… А слова «пять переизданий» заставили его встряхнуть головой и прислушаться к тому, что говорит попутчик.
– Только вот твою половину гонорара я не мог получить. Поэтому тебе ничего и не посылал. А потом в редакции надоумили. Оказывается, твои родители, царствие им небесное, по заявлению от тебя могли приобрести недвижимость на твое имя. И даже машину. Ну, твое заявление я сам сварганил. Чтобы волокиты не было. Пришел к родителям, они тогда еще живы были… А когда все оформил, отписал тебе. Только ты уже откинулся[11]. Вот и пришлось мне тебя двое суток встречать и твои ксивы