Барон ухватил командира гарнизона за локоть, – Ты слышал? Они убивали моих солдат и пели! Они пели, Вилье! Это не люди – это дьяволы!
Хевдинг Торстейн Вилобородый мрачно смотрел на своих людей. Так получилось, что его хирд понес самые большие потери. Пятеро погибших, плюс пропавший Сигурд. Шестеро. И среди них прославленный воин Мелигаст – невосполнимая утрата. На лицах хирдманов горькое разочарование. Кто-то успел срезать тощие солдатские кошельки, а кто-то и вовсе ничего не приобрел, лишь кровоточащие раны. Раненых слишком много. Проклятые вальхи застали их врасплох и утыкали стрелами. Торстейн оглянулся на исчезающий вдали берег и тихо пробормотал:
– Сдается мне, что недотепа Сигурд покоится в той здоровенной куче мертвяков. Прости меня, сестра – не уберег твоего мужа. Только ты сама виновата, Брунхильда. Я тебя предупреждал.
* * *
Больше пятисот убитых. Барон Ваннский пребывал в смятении. Он по-бабьи пьяно всхлипывал и жаловался, что на него напали посланцы Сатаны, а против темных сил люди бессильны. Граф Анжерский и шевалье де Вилье смотрели на него с нескрываемым презрением. Однако это не мешало им угощаться отменным вином из баронских погребов и обсуждать дальнейшую военную кампанию. Монарх Карл Лысый потребовал от вассалов срочно собрать войска и выдвигаться на защиту Парижа и Сен-Дени – жемчужины королевских аббатств.
– Завтра выступаем! – сообщил присутствующим граф Анжерский, – Со мной тысяча шестьсот пехотинцев и двести конников.
– Я пойду с вами! – встрепенулся барон.
– Это не слишком разумно, – нахмурился граф. – Вы потеряли почти всех своих солдат. Кого вы оставите защищать город?
– В городе останется шевалье с полусотней солдат! Остальные двести присоединятся к вам, граф!
Услышав, что его оставляют в городе, де Вилье поперхнулся вином.
– Но, сир, вы не смогли остановить норманнов с шестью сотнями! Что я буду делать с горсткой солдат?
– Вы встретите врага грудью, как и подобает французскому дворянину! – взвизгнул барон, – И если надо, умрете, как это сделали мои доблестные солдаты!
– У города нет даже оборонительной стены! – запротестовал командир гарнизона. – Это верная смерть!
– Молчать! – барон вскочил с места, но тут же рухнул обратно, ибо был уже слишком пьян. – Вы похоронили героев? Я хочу, чтобы на кладбище был установлен камень в память о павших. А ваш дружок, аббат Лебо, пусть отслужит заупокойную мессу.
– Этих павших так много, что крестьяне уже стесали себе ноги, перетаскивая мертвецов.
– Так сгоните еще этих чумазых крыс! И чего вы расселись? Идите и проследите за всем лично!
Шевалье недовольно поднялся и вышел, шепча сквозь зубы ругательства.
* * *
Ночь выдалась безлунной и ветреной. Солдаты зябко кутались в плащи и хмуро наблюдали, как согнанные на берег крестьяне переносят убитых. Поднимать мертвецов тяжело – утес слишком высок. Факельные огни пляшут и ревут на ветру. Командир стражников, проследив