вообще никто не должен был снимать), но мои мечты – это ёбаный миф. Они никогда не сбывались и не сбудутся, и пора бы перестать мечтать и представлять в своей голове какие-то невероятные картины красивого и хорошего будущего, а потом лежать на пирсе и умолять вселенную в моменты падающих под шум волн звёзд показать мне путь к этим мечтам. Мечты рассыпались прахом. Остались лишь сны, лишь сны в этой жизни мне не врут. Иногда только запутывают, похмельным утром после пьяной ночи, но им можно это простить. Ведь они – просто сны.
– О господи, Артём, ты меня так испугал. Оно что, не снимается? – Конечно, для неё это мелочь, и нет смысла её в этом винить, упрекать, вешать ярлыки вроде «никогда столько и так не любила, вот и не понимает». Мы сами себе судьи и сами себе палачи. Так что, кто считает нужным – сам себя накажет, а я никого судить не собираюсь и надеюсь (напрасно) не быть судимым.
Она прикоснулась ко мне и опытно стала крутить по часовой стрелке (или против – какая разница?) кольцо, плавно продвигая его к фаланге, пытаясь не сделать мне больно. Хотя, куда уж больше – усмехнулся я. Спустя несколько оборотов кольцо соскользнуло с моего пальца, оставляя за собой полоску белой, словно отполированной, незагорелой кожи, и оказалось в её ладони. Она передала его мне. Сразу же, будто заразное, я отбросил его на стол, и мы вместе ушли в долгую ночь. Она беспечная и даже не подозревающая, что я наконец-то стал свободным, ничьим, и другим. Совсем другим. А я… А что я?..
– Ты хорошо целуешься? – спросила она в какой-то полупьяный момент в самом разгаре марш-броска по барам, прикусывая в истоме нижнюю губу. Я потерялся что ответить, как прыщавый подросток. Хоть мне скоро и пойдёт четвёртый десяток – я остался ребёнком, пропустившим юность, потратившим её на кого-то, кому она оказалась совершенно не нужна. Нет, нужна, но для своих меркантильных целей, в которые я сам не входил, и, самое поганое – я об этом знал. Но ничего не делал.
Она не заметила мгновенную заминку, пока мой разум распечатывал давно забытые и заброшенные, покрытые вековой пылью архивы флирта. Да и уже не важно, что я ответил (нечто вроде «пока никто не жаловался»), в мозгу так и пульсировала фраза «вот оно, вот оно». Вот оно… что? На что я надеюсь? Я знаю, ради кого и чего она здесь, и пускай она зачем-то позвала меня с собой, тем самым спасая от окончания моей истории, но явно не затем… Не «затем» зачем?.. Вопросы сводили с ума кликами приставучих чаек, увидевших в твоих руках пакетик чипсов, а мировая паутина ответов не давала.
Вначале я думал, что она сумасшедшая. Серьёзно, я даже специально подобрал слово, хоть долго думать и не пришлось – «неадекватная». Но это неправильное слово, нет-нет. Разве что только с первого впечатления. С бара в аэропорту, где я слушал её бредни и проклинал себя за минутную слабость согласия полететь в третий, и последний раз (в этом году), на остров Колыбели. Проклинал и размышлял, пропуская мимо ушей её невменяемые фразы, как бы избавить