не она, а она… А что она, и какая, к чёрту, разница? Всё происходящее не вызывает во мне никакой обиды, ревности, горечи, злобы, пустоты, одиночества, предательства. Ничего такого. Эти чувства остались заперты в подвалах моей темницы. Там им самое место.
Вечером мы валялись на каменистом пляже. Волны шумно и пенно бились о скалы, небо на востоке переливалось нежными розово-голубыми оттенками, она лежала головой на моём животе и читала мою книгу. Я боялся пошевелиться и дышать как обычно, глубоко и судорожно. Я дышал поверхностно, часто и помалу, лишь бы не спугнуть и не потревожить её. Таких моментов тоже прежде не было. Куда, куда они все подевались? Я чётко осознаю, что из таких вот простых событий и фраз я буду черпать силы ещё много и много лет, как из эпизода, что когда-то давно мне сказали: «Я с тобой до конца, что бы ни случилось». Что-то случилось, что-то катастрофическое, но (до сих пор в это наивно верю), поправимое. Конец настал, и мы его пережили, увы – порознь. Теперь нужно искать новые источники, новые пути, новые цели. Всё теперь по-новому, но не по-плохому и не по-хорошему. Просто по-другому.
Что самое удивительное – рядом с ней, украдкой глядя на неё в отражении стекла балконной двери из-за ослепляющего экрана ноутбука, я мог писать часами и тысячами слов. Я раньше думал, что писать у меня получается только в беспокойном одиночестве, сломленным и разбитым, наедине с бутылкой виски и пачкой сигарет, а оказалось – это не так. Может, это не любовь, может, это – вдохновение? Что тогда такое любовь, что вдохновение, что всё это? Дар или проклятье? Я будто ребёнок, который что-то чувствует впервые, но не понимает, что именно, и объяснить-то тоже некому. Если она – моя муза, то какая: одна-единственная, и нужно цепляться за неё и не отпускать, или одна из многих, и стоит отпустить и смиренно ждать, когда придут другие?
Старая машина, пускай и гордо именуемая «кабриолет», но это только для заманухи туристов, будто старая французская проститутка, кашляет перегаром мне прямо в лицо. Она трясётся, она странно переключает передачи, она неадекватно реагирует на повороты руля и попытки поставить её на сигнализацию. А попробуй я включить ближний свет – вообще начнёт неистово визжать сиреной на всю улицу. Прямая противоположность моей родной, послушной, окружённой заботой японке, каждую деталь которой я знаю как облупленную. Что же, пускай. Стоит иногда сводить и бабушек на прогулку – я же джентльмен, твою мать.
Рядом никого, как и сзади – я абсолютно один в машине. Ни подруги, которую я везу в новые неизвестные места, надеясь на взаимность, ни друга, раздвигающего мне горизонты красоты музыки, ни пса, предвкушающего новые приключения и места. Никто не сопровождает меня в этот путь. Пускай, значит, так нужно. Это не плохо и не хорошо. Просто это так, и ничего с этим сделать я не смог, как ни пытался. Из бесчисленных мириад вселенных, щелчками пальцев переключая их, как каналы в телевизоре, я очутился в той, в которой