был уже за гранью реальности и неадекватно воспринимал окружающую среду. А вскоре и вовсе отключился, упав лицом в миску с солеными рыжиками.
Булдаков стряхнул с колен блондинок, подошел к бесчувственной тушке, оттянул веко:
– Угу! Дошел до точки! Жаль, я только-только в раж начал входить… Стешка! Поедешь с господином Орловым! Ночуешь у них, значит.
– Да они же не могут ничего! – надув губы, возразила та.
– Уплочено! – веско прогудел купец.
И господина Орлова в сопровождении Стешки отправили домой на извозчике. По дороге седок слегка очнулся и в резкой форме сделал замечание вознице по спине кулаком, что транспортное средство не вымыто с мылом.
– И кобыле клизму поставь! – потребовал пассажир, тыкая пальцем в Стешкин ядреный бюст.
Извозчик заржал. Стешка обиделась.
С помощью Данилы его перенесли в спальню и раздели. Стешка, справедливо рассудив, что, раз гонорар все равно получен, можно неплохо выспаться, прикорнула рядом. Данила погрозил ей кулаком, чтоб не баловалась, и ушел к себе. Зиновий под печкой неодобрительно вздохнул: опять человек назюзюкался. Алкоголь он не одобрял, у пьяного человека эмоции становились тусклые и малоприятные.
Сон, приснившийся Леонарду в ту ночь, был снова цветным, ярким, объёмным – полное подобие реальности.
Снова сверкало солнце, клонясь к заходу, синело море и золотилась в отдалении кромка пляжа. Но город был другой: двух-трехэтажные деревянные дома, улицы, мощеные булыжником, с чахлыми пыльными пальмами вдоль тротуаров. Кабы не пальмы, город был похож на любой русский – Коломну, или, скажем, Боровск. Церковь без креста на куполе имела на себе вывеску: «Кинотеатр «Октябрь». На стене висела афиша, анонсирующая, что на сеансах в 14.00 и 18.00 демонстрируется художественная кинокартина «Трактористы» с орденоносцем Н. Крючковым в главной роли. К окошку с надписью «Касса» стояла очередь. Все это не представляло для Леонарда никакого смысла. Пожав плечами, он, тем не менее, привычно перекрестился на купол и подошел ближе, оказавшись в конце очереди. По дороге с тарахтением, испуская зловонный дым, проехала странная самодвижущаяся повозка, нагруженная бочками. Леонард шарахнулся. Паровоз? Колеса широкие, толстые, упругие, рельсов не видно. Однако! Какое достижение прогресса и техники! Почти сразу же проехал другой странный аппарат: двухколесный, и наездник сидел на нем верхом, держась за блестящие рога. Тарахтел и вонял он ещё сильнее.
«Железный конь!» – мысленно ахнул от восторга Орлов, – «Вот бы прокатиться!»
– Мущина, Вы крайний? – раздался голос сзади.
Странное обращение и слово «крайний» резануло слух. Леонард обернулся: спрашивающей оказалась смуглая местная женщина средних лет с цветком за ухом. В руках у неё были бесформенные сумки с картофелем, в одной поверх клубней лежал небольшой кошелек.
– Нет, сударыня… Я просто так стою, – ответил он смущенно.
– А,