никто этого не заметил! – успокаивал друга граф.
– Все равно, выпорю! – зловеще пообещал господин О.
– Да полно, надо гуманнее быть! Лучше водки не давай. Дня три! – пошутил Александр Романович.
– А вот это уже изуверство! Давай поспорим, что он предпочтет: пороту быть, или три дня без водки? На «Кукареку»?
Позвали Потапа, степенного лысоватого мужика в сером сюртуке.
– Ты что же, прыщ тупой, окаянный, распроязви тебя в ноздрю шомполом ржавым троекратно с загибом, текст исказил, а? – грозно надвинулся на него князь.
Антуан, достав карандашик, старательно записал сию фразу на манжете. Он был сегодня в партикулярном платье.
– Так, барин, переписчик ошибся, Корнейка! – прижав руки к груди оправдывался суфлер, – Я и сам удивился, такое прочитавши! Вот, извольте убедиться! – он протянул князю свой экземпляр пиесы.
– А-а… Да… Ладно, ступай! … Стой! Скажи-ка, если б тебе выбирать между поркой и лишением водки на три дня, что выберешь?
– Воля Ваша, барин, порите. Спина-то заживет, а душа без водки увянет, как цветок не политый! – понурился Потап.
Все захохотали.
– Проиграл, Саша! – торжествующе ухмыльнулся театровладелец.
Александр Романович неохотно развел руки, помахал ими, изображая крылья, и громко кукарекнул. Все зааплодировали.
– С переписчиками прямо беда! – развел руками Илларион Ипполитович, – Не тама, так тута обязательно напутают!
– Так ведь почерк у тебя, Иллариоша… не того. Ещё в детстве секли, за почерк-то! – деликатно, но мстительно напомнил граф.
– А я что могу сделать? Пишу я скорописью… На проклятые перья целое стадо гусей каждый год извожу! Эх, если б машину такую придумали, чтоб писать разборчиво! Дергаешь рычаг: раз! Буква «Аз»! Дергаешь другой – два! Буква «Буки»! И так далее, до Фиты и Ижицы! – размахивая руками и расплескивая шампанское горячился князь.
– Ну, ты даёшь, Иллариоша! Громоздкая получилась бы машина, да и перо вставлять-менять все равно пришлось бы, и чернильницу доливать… Кляксить будет ужасно! Ты сам подумай: чтобы она буквицы вырисовывала аккуратно и должного размера, механизм вроде часового должен быть, только ещё сложнее. Ты про Кулибина слыхал? Пожалуй, что и ему не под силу. Да и рычаги дергать пришлось бы со скоростью немалой, бегать туда-сюда от Аза до Ижицы, – обнял его за плечи полковник.
Князь увял.
– Понимаю… Это я так… Мечтания одне.
– Ты лучше диктуй писцам, как Царь Соломон! У него постоянно два писца дежурили. Надо записать что-нибудь – он их звал и диктовал, а потом сличал написанное.
Обнинский с сомнением покрутил ус:
– О! Мысль интересная! Только писцов с хорошим почерком непросто найти! А своих воспитывать долго придется…
– Допустим, одного я бы тебе уступил… Есть у меня мужичок, пятнадцать лет на оброке