подходила торговля… И такой корабль я сделал. А другим торговым людям не нужен лангскип, им нужны только кнерры.
– Может быть, князь соберется за море и купит «Медведя». Ты знаешь, в Новгороде теперь новый князь, молодой!
– Конунг? Почему ты так улыбаешься, Сильф Биркин? – Тормод заметил в лице девушки проблеск особенного чувства и наклонился, стараясь в отсветах пламени очага разглядеть получше. – Ты видела конунга? Расскажи мне скорей! Ты знаешь, что твой Белый Медведь под старость стал очень любопытен!
От нетерпения старый норвежец даже потер колени одно об другое. Он всегда отличался любовью к новостям, а во всем, что касалось Загляды, его любопытство было невозможно утолить. Ей и самой хотелось поговорить с кем-нибудь о своем новгородском приключении, но мало кому она доверяла так же, как Тормоду. Перейдя на северный язык, чтобы никто из челяди не понял, Загляда стала рассказывать о встрече с Вышеславом. Тормод жадно ловил каждое слово, выспрашивал о каждой мелочи.
– На другой день вече было, и его все новгородцы князем кликнули, – закончила Загляда. – А назавтра мы уже из Новгорода уплыли. Я его больше не видела.
– Погоди, я послушаю моего дракона, – попросил Тормод.
Быстро поднявшись, он вышел из клети. Загляда прошла следом и встала рядом с Тормодом на крыльце. Положив руки на резные перила, Тормод вытянул шею вперед, закрыл глаза и прислушался. Загляда стояла едва дыша и тоже прислушивалась. В тишине заснувшего двора она различила наверху низкий тихий гул. Это гудел ветер в резном штевне, который Тормод снял с одного из старых кораблей и укрепил над крыльцом дома. По гудению ветра он предрекал погоду и даже будущее. Многие посмеивались втихомолку над причудами старого норвежца, но Загляда верила ему.
– Мой дракон говорит вот что, – через некоторое время начал корабельщик, не открывая глаз. – Конунг Висислейв будет здесь. Ты увидишь его снова, и он будет рад вашей встрече. Здесь будет много знатных и могущественных людей, даже правителей разных земель, и все они будут смотреть на тебя и любоваться твоей красотой.
Загляда недоверчиво улыбнулась, едва он начал свою речь, и под конец не сдержала смешка: она вовсе не считала себя такой уж красивой, чтобы ею любовались князья. Да еще и разные – откуда им тут взяться?
Тормод мгновенно открыл глаза и повернулся.
– Ты смеешься, Сильф Биркин! – упрекнул он ее. – А ведь ты сама говорила, что все мои предсказания сбываются. Всеотец наградил меня добрым даром – я предсказываю только доброе. И теперь я предсказываю: конунг будет любить тебя!
Загляда улыбнулась и с благодарностью коснулась руки седого корабельщика. Она не знала, верить ли ей в будущую любовь конунга, но знала точно: едва ли сама она полюбит хоть какого-нибудь молодого и красивого конунга сильнее, чем старого Тормода Белого Медведя.
Проснулась Загляда с мыслями сразу обо всем: о возвращении домой, о Тормоде и его предсказаниях, о беглеце-чудине и даже о том, о ком запретила себе