Дрязгман-Дрязгин даже не обернулся, лишь выругался длинно, грязно и совершенно не по-коммунистически.
Если кому-то очень упорно кажется, что всё у него впереди, то он очень, очень и очень заблуждается. Не всё у человека впереди, далеко не всё. И позади кое-что имеется. И совершенно правильно говаривала моя покойная мать: «Дядь, оглянись на свой зад!» Слава Богу, кое-кто оглядывается. И я оглядываюсь. Оглядываюсь на свои тяжёлые сочинения и порой ужасаюсь их несовершенству. А порой совсем наоборот.
Иногда мне кажется, что я уже научился писать – и словам моим просторно, и мыслям моим не тесно. А вот жить не научусь никак – и мысли мои бестолковы, и слова мои неловки. Но, может быть, неумение жить и есть истинное бытие, о котором с изначальства тоскует человек. Даже русский дурак тоскует. Но что за жизнь без русской тоски, всё равно, что тоска без жизни.
К тому же Цейханович уверяет, что я не совсем дурак, и исправно снабжает меня чистыми открытками, которые я отправляю с поздравлениями по адресу:
«Россия, улица Цейхановича, Изяславу Изяславовичу Цейхановичу».
Наверное, он частично прав, ибо раньше я был не дурак выпить.
А нынче?
Не знаю.
И ежели кому-то мои сочинения кажутся достаточно глуповатыми, что ж, стало быть, так оно и есть, ибо от дурака можно ждать чего угодно, а от умного ничего не дождёшься, кроме глупости.
Грустно вспоминать о несостоявшемся празднике на улице Цейхановича. И напрасно радио орёт: «…Как упоительны в России вечера!» Без радио знаем, что упоительны. И не только вечера. Но не вечер ещё! Совсем не вечер. И ничего, ничего: был бы праздник, а улица в России всегда найдётся.
Из дневника автора
1
– Ты чего это на весь двор материшься, гнида?!
– Душа на волю просится, мать твою так!!!
– А без матерщины орать не можешь?! Без матерщины душа, что ли, не может?
– Не может, вот те крест! Какая же это русская душа без мата, мать твою так?!.. Разве это душа будет? Так, потёмки без лампочки… Срам собачий, а не душа, мать твою так!.. Без мата не то что душу, – Россию не спасёшь…
– А вот это ты, милок, брось! Душу ещё ладно, спасай. А Россию брось спасать! И с матом, и без мата! Не дай Бог, ещё сдуру спасёшь. Что тогда потомки наши будут делать, им-то что останется? Ни хрена не останется… Нечего будет спасать – и с матом, и без мата. Погибнет Россия – и ругаться матом некому будет, кроме иностранцев.
– Ты уверен? – вдруг неожиданно трезво выдохнул он.
Так трезво, что даже многодневный перегар куда-то улетучился.
– Абсолютно уверен! – мрачно отрубил я и угрозно добавил: – Так что смотри!..
Он тотчас обрёл дежурную охмелённость и, как бы желая замять опасный спор, предложил:
– Пошли к моим бабам! Ты там первым человеком будешь…
Но я отказался, хотя предложение было весьма заманчивым.
У него были три любовницы, – и все инвалидки: 1, 2 и 3-й группы.