бы в ответ ему дверь распахнулась, и в кабинет пастора вбежала Елена, таща за руку другую девушку.
– Иди, Анхен, не упрямься, – смеясь, сказала она, – молодой московский царь – не медведь и тебя не укусит.
Петр поднялся со стула и во все глаза смотрел на гостью, чувствуя, как вдруг загорается все его лицо. Перед ним было такое существо, каким в его молодых грезах рисовалась женщина. Это была не лупоглазая жирная московская «тетеха», нет, перед ним была довольно высокая, полная и в то же время, несмотря на полноту, статная девушка. Тяжелые золотистые косы змеями висели по плечам, голубые глаза смотрели гордо, но в то же время и кротко. Щеки так и пылали ярким румянцем. Девушка была, видимо, смущена этой неожиданной для нее встречей, но на ее лице не отражалось ни испуга, ни тревоги.
– Ваше царское величество, – с церемонным реверансом говорила Елена, – прошу вашего позволения представить вам мою подругу Анхен Монс…
Это имя было знакомо Петру. Он уже не раз слыхал о Иоганне Монсе, богатом виноторговце, и теперь сообразил, что эта девушка – его дочь.
– Я рад знакомству с вами, фрейлейн, – проговорил он, протягивая девушке руку, – слышал о вашем отце, а вот теперь вижу вас…
– Что ты так на него смотришь, Анхен, – оставляя в стороне всякую церемонность, воскликнула Елена, – ты, может быть, удивляешься, что он так прост? Вероятно, тебе наговорили, что эти московские цари – какие-то божки… сидят на своих престолах, а им все кланяются… Так нет, видишь, вон он какой… Он у нас бывает запросто и даже не любит, когда его здесь называют царем… Ну, знакомьтесь же, разговаривайте… Я пойду по хозяйству! – И Елена убежала, оставив молодых людей одних.
Как и всегда на первых порах, чувствовалась неловкость. Очевидно, Петр произвел сильное впечатление на молодую девушку, и вместе с тем и она видела, что он тоже смотрит на нее с заметным волнением. Но разговор все-таки не клеился. Молодые люди задавали друг другу незначительные вопросы, отвечали на них, но смущение все-таки владело ими. Разговор то и дело прерывался.
Так прошло несколько времени.
Вдруг в кабинет опять вбежала Елена Фадемрехт. На этот раз она была взволнована и даже испугана чем-то.
– Государь, – заговорила она, – тут сейчас явился какой-то молодец, который желает видеть вас.
– Кто такой? – нахмурившись, спросил Петр.
– Не знаю, но он очень настойчив и говорит, что если не будет допущен к вам, то могут произойти для вас большие неприятности…
– Э-эх! – досадливо махнул рукой Петр. – Так вот всегда… Прознали, значит, мелкие шавки мой след… Вы, фрейлейн, ничего не слыхали?
– Ничего! А что?
– Кричал тут под окнами кто-то, – произнес царь.
– Мы были далеко во внутренних покоях… Как будто я слышала какой-то крик… Не правда ли, Анхен?
– Да, – ответила Монс, – и мне показалось, что кто-то кричит… Но ведь это так часто здесь… Какие-нибудь пьяные стрельцы из Москвы.
Появление нового лица прервало ее слова.
Вошедший