можно сдаться, но нет, нет, черт возьми, Лидейн, не позволяй себе сделать это. Ты – Чистая. Ты способна на невозможное. А значит, не должна сдаваться на середине пути.
Внезапно передо мной возникает Кит Рейнджер. Я испуганно замерла, а тело само собой приняло боевую стойку.
– Не бойся, – Чтец играючи поднял руки над головой, словно признавая поражение. – Я просто хотел рассказать тебе о результатах теста.
– Что? – я немного расслабилась, но напряженность не уходила. Только теперь к нему добавилось и дурное предчувствие. – Так быстро?
– Прошло три часа, – заметив, что я удивленно посмотрела на наручные часы, он ехидно заметил. – Ты долго гуляешь.
Я раздраженно посмотрела на него. Не время для едких замечаний.
– Кто? – всего один вопрос, на который я получаю незамедлительный ответ.
– Лейв.
Лейв. Как удар под дых. Как нож в спину. Как Лейв, черт возьми, Ричардсон. Я догадывалась, но до последнего надеялась, что этого не будет. Что ж, жизнь – хитрая затейница, кто знает, может, эта ниточка и поведет меня к победе. Главное – не запутаться в клубке ниток по дороге.
Но неприятная сдавленность в груди медленно превращается в тягучий ком ненависти, который тут же растекается по жилам, зажигая мозг и тело. А мне остается лишь наблюдать, как моя ладонь, сжатая в кулак, словно в замедленной съемке врезается в стену. По костяшкам бьет яркая волна иллюзорной боли, кровь тут же приливает к месту ушиба. Я поднимаю руку к лицу. Дрожит в мутном свете коридора болезненно белая конечность.
Надломленная смелость падает на железный пол.
Я наблюдаю, как ходят желваки Фила, когда я сообщаю друзьям о том, что мне предстоит прислуживать семье Ричардсонов. В комнате темно, но от глаз Отца нашей скромной компании будто исходит зловещее сияние. Он встает и скрещивает руки на груди.
– Не позволю.
Я усмехаюсь. Наивный Филипп. Если бы Инклинов еще спрашивали, что да как. Видимо, он забыл, что мнение слуг никогда не воспринимается всерьез, даже считается дерзостью.
Буквально десять минут назад я влетела в комнату и стала ходить кругами, пока ребята не выудили из меня признание о Лейве. А до этого я наблюдала потрясенный взгляд Чтеца, который со странной бережливостью поглаживал мою руку. К чему такая забота? Он же знает, что ничто не может причинить мне вреда.
Однако его лекция была долгой. «Как ты расточительна… Совсем себя не бережешь…» Эти слова засели в голове, будто мотив навязчивой песни – и прогнать из головы не можешь, и слушаешь до бесконечности долго.
Поднимаю глаза, когда чувствую, как Фил касается моей руки. Он садится рядом, а его фиолетовые глаза что-то ищут внутри меня, пытаясь пробраться под кожу, залезть в мысли.
– Давай сбежим, Мари? – отчаянная надежда в фиолете даже пугает меня, отчего я чуть не отталкиваю его руку. Кажется, он чувствует это, поэтому переплетает наши пальцы. – Пожалуйста. Только ты и я. Будем навещать