произвела крайне неприятное впечатление. Да и едва ли может понравиться свежему человеку город, в котором помойные ямы и толпы голых нищих[77] составляют необходимую принадлежность самых лучших улиц. Прибавьте к этому нахальную назойливость китайцев и кличку «ян-гуйза», с приложением часто других ругательств, и вы можете себе представить, насколько приятны для европейца прогулки по улицам богдоханской столицы. К довершению прелестей здесь сплошь и рядом можно видеть китайцев, занятых «необходимым делом», и собирателей помета, расхаживающих с корзинками в руках. Вонь в городе невообразимая; улицы если иногда и поливаются, то обыкновенно из помойных ям, куда стекают все нечистоты.
Глиняные стены, за которыми помещаются жилые фанзы, да ряды лавок, разукрашенных всевозможным образом, – вот что составляет наружную обстановку пекинских улиц; главнейшие из них довольно широки и проведены прямой линией. Освещение города производится бумажными фонарями, которые поставлены на деревянных треножниках в расстоянии нескольких сот шагов один от другого; в этих фонарях изредка зажигаются сальные свечи. Впрочем, в ночном освещении здесь нет особенной надобности, так как китайцы обыкновенно оканчивают все свои уличные дела к закату солнца, так что с наступлением сумерек почти никого не видно даже в самых многолюдных частях города.
Весь Пекин состоит из двух частей: Внутреннего города (Нэй-чен), где находится императорский дворец, и Внешнего (Вай-чен), который по величине гораздо менее первого[78]. Каждая из этих частей богдоханской столицы обнесена глиняной зубчатой стеной, которая во Внутреннем городе имеет более 20 верст в окружности при вышине в 33 фута [10 м] и толщине около 60 футов [18 м]; в ней сделано девять ворот, которые запираются по закате солнца и отворяются с его восходом. Стена Внешнего города имеет в окружности только 15 верст [16 км] и семь ворот; в ней, равно как в первой стене, устроены башни на известном расстоянии одна от другой[79].
Помещения пяти иностранных посольств[80], пребывающих в Пекине, расположены вместе, в одном квартале южной части Внутреннего города, близ ворот Цянь-мынь. Наша духовная миссия помещается в так называемом Северном подворье (Бей-гуань)[81], в северо-восточном углу городской стены. Сверх того, во Внутреннем городе находятся католические храмы[82], несколько помещений протестантских миссионеров и таможня. Вот и все обиталища европейцев в Пекине; купцы – как наши, так и иностранные – по трактату не могут открывать здесь свою торговлю.
Нелегко было нам снаряжаться в предстоящий путь. Воспользоваться чьим-либо советом в данном случае мы не могли, так как никто из наличных европейцев, пребывавших в то время в Пекине, не переступал за Великую стену в западном направлении. Мы же стремились попасть на северный изгиб Желтой реки [Хуан-хэ], в Ордос и далее, к озеру Куку-нор – словом, в страны, почти совершенно неведомые для европейцев. При таких обстоятельствах пришлось угадывать чутьем всю необходимую