империи. Впрочем, подобный счет не исключает и правильного, когда каждая монета считается одна за одну. Такой счет называется монголами «манчан»; другой же, то есть неправильный, «дзелен». При покупке чего-либо всегда необходимо знать, каким образом производится плата – манчаном или дзеленом, иначе разница стоимости вещи выходит очень значительная.
Если прибавить ко всему этому разницу меры и веса для различных местностей Китая, то можно себе представить, каким обманам и притеснениям подвергается путешественник, даже при самых ничтожных покупках. Чтобы избегнуть неприятностей при отвешивании серебра, и притом соблюсти известную экономию в своих денежных средствах, я купил средние весы (рыночные), но они почти всегда оказывались недостаточными, между тем как при получениях обыкновенно не хватало до истинного веса. Размен серебра на чохи также всегда приносил большие убытки, так как часто невозможно было узнать истинного курса серебра, который меняется чуть не с каждым десятком верст[86]. Словом, с первого до последнего рубля, истраченного нами в течение экспедиции, мы всегда платили немалый процент пронырству и плутовству местного населения и всегда были обсчитываемы, обвешиваемы и обманываемы самым бессовестным образом.
Благодаря содействию нашего посланника мы получили от китайского правительства паспорт на путешествие по всей Юго-Восточной Монголии до Гань-су и, окончив свои сборы, выступили 25 февраля из Пекина. Горячими пожеланиями счастия и успеха напутствовали нас пекинские соотечественники, среди которых нам так уютно жилось почти два месяца. Теперь обстановка круто переменялась: неотразимое настоящее сурово звало нас к себе и рисовало впереди то радостную надежду успеха, то робкое сомнение в возможности достигнуть желанной цели…
Кроме казака, привезенного из Кяхты, с нами теперь был командирован еще казак, из числа состоящих при нашем пекинском посольстве. Как тот, так и другой могли оставаться при нас только временно и должны были замениться двумя новыми казаками, назначенными в нашу экспедицию, но еще не прибывшими из Кяхты. При таких обстоятельствах мы не могли сразу пуститься в глубь Монголии, но предприняли сначала исследование тех местностей этой страны, которые лежат на север от Пекина к городу Долон-нор. Здесь мне хотелось: во-первых, познакомиться с характером горной окраины, окаймляющей, как и у Калгана, Монгольское плато, во-вторых, наблюдать весенний пролет птиц. Для последней цели удобным пунктом могло служить озеро Далай-нор, лежащее на Монгольском нагорье в 150 верстах к северу от города Долон-нор. С берегов этого озера мы предполагали спуститься опять на юг до Калгана, заменить здесь своих казаков новыми, которые должны были прибыть в непродолжительном времени, и затем уже двинуться в западном направлении, к северному изгибу Хуан-хэ. Чтобы облегчить свой груз, мы отправили часть багажа прямо в Калган, а с собой взяли только самое необходимое на два месяца. Проводника монгола или китайца не могли найти даже на столь короткое время, а потому