волос висели гигантские розовые бигуди. Зная непредсказуемость своей жены, я остался стоять на месте с чашкой кофе в руках. Я просто молча стоял и смотрел, и ждал, что будет дальше. Лена шла в направлении Станислава, шла напряжённо, как лунатик. Казалось, она не ожидала, что здесь будет так много народу, она растерялась и не знала, что делать. Это потом она рассказала мне, что думала "застукать" меня, т.к. уже был двенадцатый час ночи, а меня всё еще не было дома, а мой сотовый и телефоны в бюро не отвечали. Бывало, что я приходил поздно, но "поздно" у нас считалось часов десять. Теперь же Лена уже была в постели, но не могла уснуть. Обеспокоенная, не случилось ли чего, она встала и оделась как попало, первое, что попалось на глаза, ночью ещё было холодно. Выйдя во двор, она с трудом завела запорожец, попробовала еще раз дозвониться до меня – бесполезно.
Это была правда. Я потерял представление о времени. Я был захвачен идеей заинтересовать японцев и ни разу не взглянул на часы. Я думал, ещё где-то часов девять. Да и все вокруг не выражали нетерпения по поводу того, что приём затянулся, и я думал… Собственно, я не думал ничего, я работал, я стремился оставить хорошее впечатление о нашей фирме. А проект Стаса был оригинальным, нам нужна была поддержка в архитектурных кругах Японии.
Вошедши, Лена боковым зрением хорошо видела меня с чашкой кофе в руках, на лице у меня было написано любопытство, видела улыбающихся японцев, других сотрудников, Стаса, сидящего в трёх шагах от шахматного столика, но всё было как в замедленном фильме.
Она плавно подошла к столу, за которым сидел Стас, зачем-то взяла пешку, передвинула её на новую позицию и робко сказала: шах. В шахматах она знала только два слова: шах и мат. Стас встал, улыбаясь подошёл к столику, мгновенно взял её ферзя и сказал: мат! Японцы стали улыбаться, Куро Ёсимото достал из кармана маленький плоский цифровой фотоаппарат, другие два что-то залопотали на японском, мои же сотрудники замерли как и я. Первым опомнился я и бросился к Станиславу. Ольга подкатила с другой стороны инвалидное кресло и я успел как раз вовремя, чтобы не дать упасть Стасу. Тут и все остальные одновременно бросились к креслу. Я не верил своим глазам: Стас! Он не мог ходить! И он самостоятельно сделал три шага к столику! Три шага! Этого просто не могло быть! У него с детства тяжелый ДЦП, парализованы ноги, в лучшем случае он мог пересесть с инвалидного стула на другой стул или кровать, упираясь руками в рядом стоящие предметы, но самостоятельно ходить он не мог! Я держал его под мышки, пока Ольга разворачивала инвалидное кресло. Мне было очень тяжело, Стас весил более ста килограмм, я мгновенно вспотел. Стас вспотел тоже и он тяжело дышал. Когда же мы его осторожно посадили, кто-то предложил вызвать "скорую", но Лена, до сих пор молча и безучастно стоявшая всё на том же месте, ясно и чётко сказала: "Не нужно. Саша, не надо скорую. Он теперь будет ходить".
– Лена, – у Стаса выкатилась слеза. Видно было, что у него сильнейшее душевное потрясение.
– Лена…