мог спокойно переписывать расписание, стоя сзади толпы. Мать Стаса, надев очки и ничего не видя из-за рослых ребят, потолкавшись среди нас, мимоходом случайно глянула в мою тетрадь, которую я держал в руках довольно низко и увидев, что я из той же группы, что и Стас, попросила списать у меня расписание. В то время еще не было планшетов и ноутбуки были не у всех. Мы отошли в сторону, к Стасу, и там познакомились. С тех пор мы стали друзьями.
Стас был очень красив на лицо. Было в лице его что-то античное, а черные волнистые волосы придавали еще больше схожести с героями греческого эпоса. Моя жена, когда в первый раз увидела его, сказала: "Если бы я тебя вперёд не встретила, я бы влюбилась в Станислава". Конечно, это была шутка, но мне было неприятно.
В то время Станислав был худенький мальчик, это позднее он располнел от малоподвижного образа жизни. Как и многие инвалиды, он был замкнут и стеснителен. Но он очень хорошо рисовал, любил мастерить своими руками и очень хотел учиться. Гимназию он закончил, учась практически дома. Лара Анатольевна оббегала несметное количество всевозможных инстанций, ездила в Москву, доказывала, что ребёнок не просто способный, а очень способный, только вот ходить не может. Она платила учителям, унижалась перед мелкими чиновниками, давала взятки, она делала всё, чтобы хотя бы частично восполнить отсутствие всего того, что доступно здоровым детям, чтобы дать Стасу хорошее образование, чтобы как-то пристроить его в жизни. А сколько гадостей она наслушалась! "Нарожают тут уродов – и плати им потом!", "Мамаша, а что ж вы аборт-то не сделали?", "Когда под мужика ложилась – чем ты думала?" и прочее подобное. Моя Лена, когда я рассказал ей всё про Станислава, она нисколько не удивилась. Да, и врачи есть такие. Как специалисты даже хорошие, а как люди – "поганки"! Саша, ты не представляешь себе, что творится в больницах – взятки, коррупция, наглый бессовестный персонал. Уже, казалось бы, много чего хорошего есть – импортные лекарства, оборудование, вроде бы и зарплата у врачей уже неплохая, а всё берут и берут, особенно в онкологии. И это в государственных больницах. Прям существует определённая такса: санитарке – столько-то, оперирующему врачу – столько. Перевязка – столько. Отношение к тем, кто "дал" или "не дал" – естественно разное.
Я был поражен. Я болел редко, уж и не помню когда, когда-то в детстве, простудой. И от Ленки узнал такое. Я думал, этот период после "лихого" времени уже позади.
– Лена, ты тоже берёшь?
– Я, похоже, единственная, кто не берёт. Ты же знаешь, что я свою санитарскую зарплату и половину своей стипендии трачу на больных.
Это была тоже правда. Лена приносила свою как она называла "санитарскую" зарплату в три-четыре тысячи рублей и потом я возил её по магазинам и аптекам. Лена покупала памперсы и специальные пелёнки для стариков, к которым никто не приходил или приходили редко. Она набирала конфитюры в баночках, витамины и травы. Она подкармливала стариков, беспомощных, слабых. И она подкармливала не только больных людей, но и зимой птиц,