он так и не пережил трагедии, случившейся с его любимой дочерью).
Теперь всё зависело от того, как отнесётся к Патриции родной брат и станет ли на её защиту. С Винченцо первый и единственный раз мы встречались на свадьбе, но там даже поговорить не было возможности, слишком много гостей, да и занимался я, честно говоря, совсем другим… Воспоминания наполнили сердце любовью: какою же божественно-красивой и желанною была невеста!..
«Ничего, мы справимся и с этим!» – пообещал я сам себе, согревая её холодные ладони дыханием.
Шестеро солдат, отобранных Амато для охраны, будут нас сопровождать. Никто не знает, чего ожидать впереди…
Паника вновь охватила Патрицию, ей не хотелось уезжать. Наш замок выглядел надёжным и хорошо защищённым, но как можно объяснить ей в таком состоянии, что мой родной отец теперь является главной угрозой её жизни?
Тяжело вновь покидать семейный очаг. Постоял у могилы матери и простился с домашними, многие, наверное, догадывались о причине нашего бегства и со слезами провожали. Тронулись в путь. Пришлось ехать в экипаже: Патриция не отпускала меня ни на секунду без слёз.
Вскоре послышался топот копыт, одинокий всадник летел во всю прыть и махал нам рукой.
– Я проверю, синьор, – Амато двинулся к нему навстречу.
Мы остановились. Я выглянул, чтобы посмотреть всё ли хорошо. Он, переговорив, позволил незнакомцу приблизиться к нам.
– Должен вручить Вам, лично в руки, барон Гриманни, послание Его Святейшества, – он с трудом дышал, так же, как и его конь после долгого пути.
Сердце словно оборвалось в груди и упало куда-то вниз. Я совсем забыл, что отец отправлял прошение. Развернув послание, скреплённое папской печатью, я прочёл его.
– Благодарю, Вы свободны.
– Ответа не последует? – посланник выглядел уставшим.
– Передайте мою глубочайшую благодарность и признательность Святому Отцу! Вернитесь в замок и отдохните, как следует! Прощайте!..
Мы продолжили путь. Амато не спускал с меня глаз, сопровождая нас рядом на своём гнедом скакуне.
– Это, конечно, не моё дело, но что там, синьор?
Идти против воли главы Церкви не рискнул бы даже самый отчаянный и могущественный человек, слава Богу, мне и не придётся этого делать.
– Это смертный приговор для Романьези и отказ в разводе для Эрнесто Гриманни.
Патриция вздрогнула всем телом и посмотрела на меня.
– Нет, любимая, не я о нём просил, это мой бессердечный отец решил разлучить нас с тобою. У него ничего не получится, обещаю тебе! – я поцеловал её. – Ты мне веришь?
«Кажется, разум начинает у неё проясняться, взгляд становится всё более и более осмысленным, если бы не слёзы, всё было бы очень даже неплохо, но они текут рекой, почти без остановки. Маркела по-матерински старается утешать несчастную, по мере сил и доброте душевной, и Патриция начала подпускать к себе пожилую женщину без опаски. Хоть в чём-то мы продвинулись, это радует и дарит надежду.»
– Кажется,