лицо.
– Ты удивительный, неповторимый, Эрнесто! В мире нет другого такого человека. Родная мать отвернулась от меня, а ты принял и окружил заботой…
– Я просто люблю тебя, Патриция, и в этом нет ничего удивительного. Хочет того Деметрио или нет, я признаю этого ребёнка своим и сделаю всё, чтобы сохранить его жизнь.
«Ты так боролся за честь нашего рода, отец, что получишь по заслугам! И даже, если ты никогда не смиришься с этим, я буду бороться с тобой до конца, покуда один из нас не умрёт, либо ты примешь их, либо потеряешь всё.»
Часть 2. Глава 3
Патриция начала поправляться, у неё появилось желание жить. Я всё время старался находиться рядом с нею, и лишь в случае крайней необходимости оставлял с Маркелой. Кормилица превратилась в заботливую мать для нас обоих, денно и нощно хлопоча о нашем спокойствии и удобстве.
Солдаты радовались возможности побездельничать, хоть Амато и не позволял им чрезмерно расслабляться. За долгими трапезами с вином они наслаждались обществом вдовы-хозяйки и её не очень красивой, но удалой дочери, которая, в свою очередь, не сводила влюблённых глаз с Амато.
Он стал моей правой рукой, защитником и опорой, я радовался, что есть на кого положиться, и, благодаря этому, могу всецело посвятить себя супруге. Она ещё чуждалась людей и отказывалась покидать комнату. Если ко мне кто-то приходил, Патриция снова превращалась в жертву, напряжённо ожидающую нападения. Поэтому я предпочитал выходить сам, чтобы переговорить с нужным человеком, оставляя её в любящих руках служанки. Теперь, пусть ненадолго, мне удавалось сделать это без лишних слёз и переживаний Патриции.
Во время одной такой беседы Амато признался:
– Теперь я беглец и предатель, Федерико узнает, что замок Романьези взят, приказ не выполнен, а я с Вами, мне тоже вынесут приговор. Нет, я ни о чём не жалею и предпочту умереть возле Вас, синьор. Но меня тревожит то, что мы так долго стоим на одном и том же месте, всё ещё недалеко от владений Деметрио…
– Ты видел, в каком Патриция была положении. Дальнейший путь мог стать для неё губительным.
– Дела пошли на поправку, как я вижу?
– Слава Богу, разум возвращается к ней, и она хоть немного окрепла.
– Да, были б кости целы, а мясо нарастёт, особенно, когда тебя окружили такой заботой и любовью!.. Вашей жене повезло, мой господин, простите, за прямоту, не каждый на такое способен.
– Ты бы разве не радел о любимом человеке?
– Я только этим и занимаюсь, оберегая Ваше спокойствие, синьор.
– Когда-нибудь научишься говорить со мной, как равный, Амато?!
– Какой же я равный барону Гриманни?
– Отпрыску его, которого уже никто из знати не признаёт, – я ухмыльнулся. – Разве важно, кем ты родился? Кровь, Амато, одинаково красная у всех. Благородство заключается не в сословии: можно быть королём и оставаться порядочной скотиной.
Амато встревоженно