давать слово в очередной раз на дорогу лечь, ежели что не так.
От обвальной новости глазищи лесоначальника округлились и челюсть щелкнула. Через секунду-другую тупое недоумение сменилось испепеляющей яростью:
– Чтоб так со мной обойтись, гниды!
Те, кто находился рядом, вмиг испарились. А те, кто не успел спрятаться, из всех желаний у золотой рыбки попросили бы одного – незамедлительно стать прозрачными.
Позже открылось: головастые придумали отдавать долги первым, занимая под проценты у последующих. Какое-то время получалось здорово, а потом одновременно кончились и деньги в казне, и кредиторы.
Бойкие помощники и узкий круг облимонились и оставили после себя гадюшник пуще прежнего. Ежики не горюй! Цены рванули ввысь, биржи покраснели (пришлось закрыть), затрещали-полопались банки, разорились тысячи артелей, квашней поползла через край безработица. Страну залихорадило, как в последний раз. Черный песец точил косу – готовился собирать скопытившихся с голоду.
Поганцев, ясное дело, взашей выгнали из Теремка. Молодых и умных впредь запретили пущать. Но невзгод у медведя не убавилось.
Пережив бросок через голову, опять заперся Хмур в кабинете думать. Чтобы не тревожили, всем объявили: занедужил.
Долго медведь кумекал – одним бочонком не обошлось. Что ж все валится и сыплется?! Может, Лес и впрямь заколдован?
Опять полетели бошки. В Теремке пошла чехарда. Министры сменяли друг друга скорее, чем Хмур успевал додумать очередную бочку. Дело швах!
И тут друзья забугорные наконец созрели поговорить о деньгах:
– Просто так дать не можем – в цивилизованном обществе это не принято. В залог, так и быть, возьмем – земельку, рудники, мануфактурки. Проценты высоки? Так и риски велики. Берите, пока даем.
– Делать нечего, берем.
Однако ж проку от заемных денег оказалось мало. Международные кредиты, пересекши границу, бесследно исчезали на бескрайних лесных просторах, в казне не задерживаясь. Дело в том, что Лес захлестнула стихия казнокрадства и беззакония. Размах бедствия поражал даже забугорных банкиров, принимавших на хранение вывозимые капиталы.
Звери грызлись за металл, как с цепи сорвались. По слухам, уважаемый соловей – и тот стал разбойником: засветло выступал с концертами, а затемно главарил. Расплодились оборотни в погонах. Должности покупали, не стесняясь. Жулики шиковали в обнимку с чиновниками на совместно наворованные деньги. А народ последний корешок без соли доедал…
Ко всем печалям волки в Южных горах принялись безобразничать – грабить обозы, устраивать набеги на деревни у подножия горного хребта, продавать в рабство захваченных селян. Получая подпитку от лесных недругов, они вдобавок почуяли силу и безнаказанность, и объявили, что отделяются от Леса – будут жить своей стаей по своим волчьим обычаям.
Генерал Кирдык дал Хмуру зуб навести порядок за неделю. Получив отмашку, погнал щенят на штурм –