письмо от Лизы.
Она бы хотела видеть нас у них дома на Рождество. Конечно же, это только так из вежливости сказано: нас; разумеется, она тоскует по Весновскому. Сколько я могу судить, с самого момента доставки искусственных тел начальник мой так ни разу и не выбирался к Калитиным.
Следует поговорить с ним по душам. Следовало бы непременно, да только не могу – положа руку на сердце, мне только выгодно, чтобы между ними пробежала кошка. Это так низко; но доктор я, или нет, в конце концов?!
…1922 г.
Я знаю, что сделаю: я попрошу ее руки! Утешу разбитое сердечко.
Ведь Весновский отказался ехать самым решительным образом – он весь осунулся, потемнел с лица и еще больше напоминает Мефистофеля со своей новенькой пегой бородкой. Что-то гложет его, о чем не знаю даже я. К тому же теперь мы высвобождены от клинической практики и полностью занимаемся в лаборатории. Все меньше во мне остается от нормального врача, все больше – от нечистого коновала и вивисектора. Даже демонический Ванька-Потрошитель в Лондоне, и тот резал меньше, чем мы за истекший год. Можно возразить: он губил людей.
Но – что делаем мы?
…Нет, я совершенно определенно сделаю Лизе Калитиной предложение!»
***
Сама Лиза до последнего не хотела идти встречать гостя. Ей казалось, что стоит только появиться в гостиной, и придуманный ею образ развеется, исчезнет, его унесет вслед за мелкой поземкой зимним ветром, задует, как свечу. Лишь когда Марфуша зашла к ней в комнату и ворчливо доложила – явиться, мол, изволили – Лиза осмелилась подняться со стула, на котором просидела полдня, терзая в пальцах тонкий платок.
Что он? Прибыл из вежливости?
Прочитал ли ее письмо?
Понял ли, кому были адресованы все теплые слова?
Станет ли он тем самым рождественским чудом, которого так ждут дети?
Или останется лишь провинциальным знакомцем?
Потом Лиза улыбалась, блестела глазами, смеялась над шутками отца, в то время как кончики пальцев ее были холодны, как лед.
Она улучила момент, когда отец направился в кабинет – «подымить вволю», как он говорил, а мать почувствовала себя плохо и решила прилечь.
– Не хотите ли поглядеть на мою библиотеку, – чуть слышно пробормотала Лиза, но Резанов услышал и, более того, кивнул с горячностью, будто только и ждал этого приглашения. Чинно, бок о бок, они направились к книжным полкам, но около них Лиза почувствовала, будто пол уходит у нее из-под ног, и опустилась на софу.
– Давно хотел сказать вам… хотел… – проговорил Игнат и нервически потер узкий подбородок. – Понимаю, это звучит дерзко, и мне стоило сначала поговорить с отцом вашим… Лиза, – прошептал он чуть слышно.
Она медленно подняла на него глаза. Они молили, эти глаза, они доверяли, вопрошали, отдавались.
Резанов не выдержал, шагнул к девушке, встал на колени и прижал зардевшееся лицо к ее плечу.
Послышался трепетный звук, похожий на прерывистый