соседи, услышав шум, вызвали их. Они с трудом скручивают отца, кладут его лицом на пол, надевают на него наручники. Девушка полицейская с убранными назад в черный хвост волосами, склоняется над телом матери.
– База, база! – кричит она. – Это группа шесть. Срочно скорую, слышите? Срочно! – Девушка полицейская замечает меня: – Как ты, мальчик, болит что-нибудь? – спрашивает она меня, одновременно ощупывая.
– Н-н-нет, – заикаясь говорю я.
Меня всего трясет. Дальше какие-то люди в халатах укладывают маму на носилки, подсоединяют к ней различные провода. Старший из них, седой мужчина, ничего не говорит, только с сожалением качает головой.
– Мама, мамочка! – кричу я, пытаясь побежать за носилками, меня не пускает, крепко держит девушка полицейская. – Пустите меня! Мамочка!
Маму увозят. Девушка держит меня и гладит теплой ладонью по голове:
– Все будет хорошо, – повторяет она как заведенная. – Все будет хорошо…
Я как будто выныриваю из глубины на свежий воздух. Дышу так часто, как будто только что пробежал полосу препятствий, установив рекорд вермахта, побив все существующие нормативы для звездпехов. Кто я? Яр Ковалефф. Фу ты, черт, ну и судьба у этого парня. Врач улыбается, смотрит на меня:
– Ну, я смотрю, у вас все получилось. Молодец. Вам сегодня надо будет побольше потренироваться, чтобы переходить из одного сознания в другое быстро и беспрепятственно. Потому что я слышал, вы нас завтра покидаете на месяц.
Честно говоря, после таких воспоминаний Штефана переходить к ним снова совсем не хочется.
– Док, я надеюсь обратно по прибытии к вам в клинику, вы удалите из меня это. Мне своих переживаний на две жизни с лихвой хватит, а тут еще – это.
Профессор пожимает плечами
– Прикажут – удалю.
– Что значит прикажут? Мне что же с этим ассорти из своих и чужих воспоминаний всю оставшиеся жизнь жить? – вспылил я.
– Молодой человек, – говорит профессор назидательно, – мы с вами служим организации, где железная дисциплина и строгие правила, которые мы должны неукоснительно соблюдать. Без приказа мы не имеем права своевольничать. И потом, как знать, возможно, запасная память вам еще понадобится. И скажу вам по секрету, – продолжил он, – я сейчас разрабатываю методику, чтобы у наших разведчиков могло быть не только две памяти, но и два идентификационных чипа, каждый из которых может функционировать именно тогда, когда он нужен. Осталось недолго, я уже на пороге этого изобретения. Об этом я доложил на самый верх. Нет, вы только посудите, каждый наш агент может иметь сразу две личности и пользоваться ими на свое усмотрение в разных ситуациях – это как затруднит работу гестапо по выявлению наших людей! А какие перспективы открывает! – он наклонился ко мне, быстро зашептал: – Я бы очень хотел, молодой человек, чтобы вы были таким нашим первым агентом.
Я внимательно посмотрел на этого старого маразматика, на этого недоделанного новатора-изобретателя, мне очень сильно захотелось свернуть ему шею. В данный