Кэрол уже что-то ей наплела.
– Ну и прекрасно! – с облегчением ответила Дениз. – Мэри весь день сегодня как шелковая. Непонятно, что это на нее нашло вчера… Что поделаешь – бывает такое – что-то вдруг в мозгах переклинит – и все. У всех у них иногда случаются такие «эпизоды»… А в остальном все нормально, никаких происшествий… Да, между прочим, Гарри останется с нами еще на одну неделю. Его адвокат попросила нас подержать его подольше, он еще не совсем оправился.
Наташе не было никакого дела ни до Гарри, ни до его адвокатши, ни до Дениз. Она постаралась в рамках приличия побыстрее от нее отделаться, но как только положила телефон, он зазвонил снова.
– Да! – рявкнула она.
– Я не поняла, ты почему не берешь трубку?! Я ей звоню-наяриваю второй день, а в ответ один игнор! Ты дрыхнешь, что ли?
– Дрыхну, – сухо ответила Наташа.
– А когда проснешься?
– Завтра.
– Ну, и фиг с тобой. Главное – живая, и ладно. Завтра позвоню. Я соскучилась. Дрыхни дальше.
– Спасибо, Катя.
Нет ей покоя ни днем ни ночью! Наташа сунула ноги в тапки – они были сухие, пúсать в них Пафнутию воспитание не позволяло – и пошла на кухню. А не выпить ли ей глоточек вина, чтобы немножко расслабиться? Никто ведь не против?
—
– А не выпить ли нам по глоточку вина, чтобы немножко расслабиться? Ты ведь не против? – спросил Федька.
Наташа сидела в его комнате на стуле у стены, а он – за письменным столом. Комната у него была маленькая и узкая; у одной стены – сервант и застеленная зеленым махровым покрывалом полутораспальная кровать, у другой – кухонный столик с маленькой электроплиткой, письменный стол с двумя стульями и тумбочка с телевизором и проигрываталем. Окно выходило на тихий переулок, усаженный деревьями. Из окна было видно булочную-кондитерскую. Они со Светкой говорили про нее: «Булочная, она же кондитерская».
Когда Федька жил с женой, у них, как у семейных, была большая комната с кухней в другом крыле общежития. Жену звали Оля. Наташа видела ее только мельком. Она была некрасивая, но привлекательная. Состояла из одних косточек. Жена закончила институт на год раньше Федьки и уехала в свой город, к родителям и ребенку, а он перебрался в меньшую по размерам комнату.
На обсуждение вопроса о дежурствах на кухне ушло не больше минуты: Федька усадил ее на стул, с преувеличенным интересом выслушал ее заранее приготовленную речь о безответственности отдельных лиц, покивал, сказал, что примет меры, а потом накрыл своей ладонью ее руку и попросил: «Расскажи мне о себе».
Пока она сбивчиво рассказывала, он внимательно ее слушал и не сводил с нее серых, немножко нахальных глаз.
Наташа знала, что он очень хочет ее поцеловать. От этого слегка мутилось сознание. Возникало неясное чувство, что она странным образом имеет над ним власть, – над ним?.. она?.. – и сознание мутилось еще больше.
Федька