не пахло. А то крысищи по запаху разыщут, нажрутся, ядом пропитаются, а мы их слопаем и подохнем все.
– Так они ведь яд не впитывают и от зерна не дохнут! – справедливо заметил Не-простак, сидевший рядом.
– Правда, правда? А я и не подумал!
Не-скудняк стал подозревать, что Не-такой наглейше врёт. Уж очень морда у него была самодовольная. Но Не-бестолковейший усиленно закивал:
– И верно, он спасти нас хотел, только не подумал. А что ты скажешь на счёт черепов?
– Уфф! Мне такой страшный сон приснился! Будто в деревню прилетела воронища с железным клювом и ну в черепах наших дырищи пробивать! Прямо так садиться сверху и тук, тук! А вдруг сон вещий? Ну я и побежал самые лучшие черепищи прятать, соседушек своих от горя спасать. А как опасность пройдёт – обратно верну, вот так и знайте! А вы сами сна такого не видали что ли? Лучше бы сны толковые смотрели, чем длинноносую дуру Без-дельную слушать. У неё ума-то с кукишок, вот она и носится всюду, выискивает, где, что не так! – Не-такой разошёлся не на шутку, так что уже и непонятно было, кого здесь судят.
Не-скудняку даже неудобно стало перед укоротом. Он-то его имущество спасал, а они на него подумали… Без-дельная действительно проныра была ещё та, в каждую щелку влезет, в каждый карман заглянет, да всякой дурости наплетёт. Эх, после судилища надо срочно домой бежать, остальные черепа с забора снимать, пока воронища не налетела.
В общем, обвинение отпало само собой, хотя Не-простак и бурчал что-то себе под нос. Но осталось последнее, самое страшное. Ведь не есть человечину – это подрыв самых могучейших устоев людоедского общества!
И опять Не-такой всё отрицал. Укороты уже не знали чего и думать. Поднялся старейшина:
– Ну, что, славные укороты, всё ясно! Справедливость восторжествовала! Не-такой – настоящий людоед! Ну а чтобы у нас не осталось никаких сомнений, ему предстоит прилюдоедно откушать человечины, вернуть черепа, а потом отправиться с провиантной дружиной в поход, где, как мы надеемся, он проявит и храбрость, и надлежащий аппетит. Кто за такую справедливость?
Многоголосый рёв был ему ответом. Послали в деревню за человечиной. Это оказалось не просто. Всё, что было, давно уже съели. Кое-как отыскали какую-то застарелую, полуобглоданную мосалыгу, притащили, вручили её Не-такому. Не-скудняк наблюдал во все глаза. Что-то не выглядел Не-такой счастливым, заполучив последнюю в деревне достойную кость. Но всё-таки грыз. Мудро всё придумал Не-бестолковейший. Не иначе ему череп сегодня подсказал.
Потом быстренько засудили Не-доброго. Ему достались и розги и палки, и всё, что они смогли придумать. И поделом ему, боги терпят, терпят, зато потом как накажут…
VI
Оборотень вернулся так же неожиданно, как и ушёл. Святомор как раз бросил безуспешные попытки влить целебный отвар в рот стиснувшего зубы и едва дышавшего Карислава.
– Он ещё жив?
– Всё ещё да, – ответила осунувшаяся Золотинка, держа голову раненого на своих коленях. – Но ему не долго