Пару раз, когда он навещал свою девушку в институте, мы все вместе вели философские беседы, беспредметные и необязательные. И никаких лишних намеков – однокурсница была невыносимо красива, и он весь, бледный и худой, принадлежал ей, как палуба теплоходу. Таково было мое мнение.
И вдруг однажды, когда институт мы закончили и пустились в большое плавание по жизни, в коем некоторым «теплоходам» уже сорвало пару-тройку палуб, Ваня – и имя-то у него было неподозрительное! – позвонил мне и предложил по старой традиции пофилософствовать. Поскольку дело было днем, а кухонные посиделки считались в Москве богемным ритуалом, да и спешить было особо некуда, мысль попить вместе чаю не вызвала с моей колокольни ни малейшего диссонанса. Я продиктовала ему адрес, спустилась в булочную за популярным овсяным печеньем и заварила в керамическом чайнике достоверный, почти крупнолистовой индийский чай – вымученных, одноразовых пакетиков тогда в природе, к счастью, не существовало.
Ваня приехал вовремя, как намечал. Открываю дверь – на пороге стоят двое: Ваня и…
– Привет! А это мой друг, тоже Ваня. Ты не против, если он с нами чайку попьет? – Ваня Первый интеллигентно улыбнулся, а Второй дополнил его улыбку своей – непримечательной, но милой. Я попятилась, и тезки, расценив мое замешательство, как приглашение, вытерли дружно ноги и скромно вошли.
Ваня Второй «всю дорогу» молчал, ерзая на табуретке и упирая руки в колени, чтобы было легче держаться прямо. Первый манерничал, подпуская обаяние, как пиротехник дым, выказывал эрудицию, суетился, подливая мне чаю, словно не он у меня, а я находилась у него в гостях. Определенную неловкость чувствовали, похоже, все. Чай выпит. Пора уже и честь знать, разойтись по своим орбитам.
И вдруг первый Ваня сумбурно и, я бы сказала, выспренно предложил мне… любовный экзерсис втроём. Я затихла в шоке. Никогда не думала, что от философии до разврата один шаг. Второй по-прежнему тупо улыбался. Не его была идея – явно. Однако приволокся! Значит, все у них заранее было оговорено на совете где-нибудь в Филях, где Первый обитал. Меня решили, видимо, заранее не беспокоить – не спугивать. Хитрецы.
Я имела полное право обидеть «философов» ханжеским высокомерием, но, не вставая в позу, лишь резко встала со стула – и оказалась выше всего этого. Дружелюбно помолчав, тут же, на кухне, с куском овсяного печенья в пересохшем рту я отказалась от пикантного этюда на заданную тему. Не аргументировала, не указала наглецам на дверь. Просто мягко отклонила предложение. Мои доводы были просты, как полено: Первый, хоть уже и бывший, но любовник моей однокурсницы, а Второго я вообще впервые вижу. И к обоим не испытываю ни малейшего интереса, кроме недоумения. Возмущение как-то, знаете, не прорезалось. Уж больно нелепый среди бела дня вариант. На розыгрыш больше смахивал.
И тогда, инфантильно приняв мою тактичность за лояльность, друзья принялись меня