награждая гневными эпиграммами. Вот одна из них:
Но злобно мной играет счастье:
Давно без крова я ношусь,
Куда подует самовластье;
Уснув, не знаю, где проснусь.
Всегда гоним, теперь в изгнанье,
Влачу закованные дни…
Опале же и ссылке Пушкин подвергся за прегрешения, в основном пустячные. В свое имение Михайловское он прибыл по распоряжению императора 9 августа 1824 года. Условия ссылки были весьма жесткими.
Вот свидетельство о них: «В присутствии псковского губернатора коллежский секретарь Александр Пушкин дал подписку о том, что он обязуется жить безотлучно в поместье родителя своего, вести себя благонравно, не заниматься никакими неприличными сочинениями и суждениями, предосудительными и вредными общественной жизни, и не распространять оных никуда».
В 1825 году на престол вступил новый государь Николай Павлович, решительно пресекший попытку декабристов уничтожить православное русское самодержавие.
Мужественное, поистине геройское поведение императора Николая I в день декабрьского бунта не могло не восхитить Пушкина. Император вознесся над своими соотечественниками, показав величие духа и твердость воли. Именно по этой причине русский гений счел возможным обратиться к государю с письмом, с которым к его предшественнику на российском престоле он так и не обратился.
Пушкин написал письмо, и император Николай Павлович, прочитав его, повелел немедленно вернуть поэта из ссылки, причем пожелал встретиться с ним. Эта встреча произошла в Москве, в Чудовом монастыре.
Но прежде чем коснуться этой встречи, хотелось бы напомнить о том, что существует весьма распространенный миф, будто бы государь спросил у Пушкина, принял бы тот участие в бунте 14 декабря, окажись он в то время в Петербурге? И якобы Пушкин ответил «да, принял бы».
Это ложь, поскольку подобного вопроса просто не могло быть, ибо Пушкин уже в письме к государю высказал свое отношение к тайным обществам.
А случилось вот что. Еще в январе 1826 года Пушкин в письме к Жуковскому просил, чтобы тот напомнил новому государю, что он не принадлежал к «возмутителям 14 декабря», и походатайствовал о возвращении его из ссылки. А далее, касаясь царствования Александра и его личности, прибавил: «Говорят, ты написал стихи на смерть Александра – предмет богатый! – Но в течение десяти лет его царствования лира твоя молчала. Это лучший упрек ему. Никто более тебя не имел права сказать: глас лиры – глас народа. Следовательно, я не совсем был виноват, подсвистывая ему до самого гроба».
Впоследствии враги Пушкина пытались обвинить его в том, что он старался выслужиться, подладиться к царю, что сделал выбор между народом и царем в пользу последнего. Они клеветали. Александр Сергеевич Пушкин сделал выбор не между народом и царем, а между державой, к которой относил и царя, и народ, с одной стороны, и бунтовщиками, вольтерьянцами и масонами, с другой стороны.
Пушкин подтвердил это и в письме к Жуковскому, датированном 7 марта 1826 года, заявив: «Бунт и революция мне никогда не нравились… Вступление на престол Государя Николая Павловича подает мне радостную надежду».
И уж никогда, ни в каких учебниках