Варендира.
Расчет военного вождя наров был верен. Карастонцы, несмотря на близость фронтира, были не воинами. Охотники, лесорубы, искатели удачи. Кто-то бежал от правосудия, кто-то искал лучшей жизни. Да, большинство знало, с какого конца браться за меч. Но в столкновении с обученным войском шансов у них было немного. А неприятие порубежниками любой организующей силы и стремление жить свободно сыграли с ними злую шутку: мало какой форпост мог похвастаться серьезным укреплением, жители надеялись на стену и почти поголовное владение всем населением луками. Но профессиональные военные в таких городках не задерживались, а городская стража, хоть и владела оружием чуть лучше остальных, серьезной силой не являлась. Нарам, живущим войной, захватить форпосты было несложно. Особенно если учесть внезапную беззаботность, охватившую защитников накануне сражения…
Не учел вождь двух моментов: наличия в Карастоне шейри и прибывшего накануне отряда жреца. Пятнадцать бьющих без промаха луков и сработавшиеся наемники изменили соотношение сил.
Но и так потери были чудовищными: погибли и были тяжело ранены две трети жителей Карастона. То есть подавляющее большинство мужского населения.
Веселье было с налетом угрюмости. Да, звучала зажигательная музыка, да, стояли открытые бочки с вином и каждый желающий мог залить свою печаль веселящим напитком. Но никто не танцевал, не слышно было смеха. Люди в основном молчали.
На появившегося следопыта с ужасной раной на лице, залитом запекшейся кровью, смотрели как на выходца. Никто не подошел к нему, никто не заговорил. Напротив, при его приближении разговоры стихали.
Линд подошел к открытой бочке, достал из поясной сумки помятый в ночном бою походный кубок, налил себе вина и приподнял над головой:
– Жа пофеду! – смог выговорить он.
Вокруг наступила тишина. Все взгляды обратились на следопыта.
– Ты откуда такой выискался, мил-человек? – спросил пожилой охотник, подслеповато щурясь на Линда.
– Ш тофо шфета, – усмехнулся тот, делая глоток.
– Оно и видно… Эта что ж, сейчас все мертвяки сюда подтянутся? – неприязненно спросил еще один старик в полотняной простой одежде и жилетке лесоруба.
Линд покачал головой:
– Про фругих не шкажу. А я щейчаш уйду. Ш победой ваш!
Линд качнулся, едва не уронив кубок. Взгляд его выцепил укрытый балдахином стол магистра, ярко освещенный масляными светильниками. Единственный стол на весь праздник, остальные праздновали стоя.
Кроме градоправителя и советников за столом сидел фальшивый жрец Герата. А поодаль расположились все семь наемников – израненные, перевязанные, но все живые. Хотя Линд мог поклясться, что сам видел, что как минимум двое погибли.
Жрец вдруг оторвался от беседы с магистром и посмотрел прямо на Линда. Юношу передернуло: взгляд жреца был пустым. Как на козявку под ногами посмотрел. И тут же вернулся к беседе, поглаживая знак бога – вновь стальной щит Герата.
Линд