всегда вспоминаю слова, сказанные людьми. Иногда мне вспоминаются разговоры, которые были годы перед этим. Я, наверное, один их помню. И как только я об этом вспоминаю, я начинаю спрашивать себя: а может быть человеку ещё до сих пор больно от того, что я ему когда-то сказал. Я же понимаю свою вину. Я её признаю. Более того, я готов на коленях просить прощения.
Причём, обычно, на самом деле, я вспоминаю разные глупости. Ничего обидного, ничего плохого. Просто начинаю анализировать каждое сказанное мной слово, каждый жест. Думаю о том, не мог ли чем-нибудь человека обидеть. Пытаюсь вспомнить реакцию человека, его жесты, его мимику. Пытаюсь угадать, о чём он думал. Думаю, не стоит ли извиниться перед ним. Хоть и не знаю, было ли что-то в моих словах, действительно, обидного. Я сам выдумаю возможные варианты подтекста. А потом думаю, как мог этот человек отреагировать. Он понял мои слова так, как я их хотел сказать, или с тем подтекстом, которого не было, но я его сам выдумал? Думаю, не анализирует ли этот же человек сейчас мои слова. Может он, так же, как и я, пытается узнать истинный смысл моих слов. Мучает себя. Но я не хочу, чтобы кто-то из-за меня себя мучал. И, тогда, нужно было бы возобновить этот разговор. Расставить все точки.
Но, скорее всего, никто уже и не помнит тех разговоров. Только я помню о таких пустяках. Люди вокруг меня всегда умнее – они выбрасывают мусор из головы. Возможно, они не придали моим словам вообще никакого значения. Или поняли его так, как и следовало бы. А я себя просто накручиваю.
Ладно, пускай я себя часто накручиваю. Выдумываю то, чего, скорее всего не было. А если действительно, я кому-то принёс боль в далёком прошлом. Не стоит ли извиниться? Но, скорее всего, об этом никто уже и не помнит.
Но это глупо. Это будет слишком глупо. Подойду я, например, к этому человеку завтра. Точно, завтра. И скажу: «Слушай, я тогда сказал тебе такую-то фразу. Её можно было понять немного в другом свете. Я мог случайно обидеть тебя. Но, на самом деле, в тех словах, был другой смысл. Так вот, дай мне объяснить, что я имел в виду…»
Ох, как же это будет глупо. Человек, которому я изолью свои воспоминания, только посмотрит на меня совершенно ничего не понимающим взглядом и спросит: «О чём ты? Я вообще ничего такого не помню». Ох, как же это будет глупо. Я бы всё отдал, чтобы посмотреть на такую ситуацию. Ну, так что же будет дальше? Я, наверное, никогда уже не смогу спокойно посмотреть этому человеку прямо в глаза. И, что самое странное, ужасное, глупое – я снова буду об этом думать. Спрашивать себя, зачем я это сделал. Этот человек же не помнил всего этого. Мы же с ним часто видимся на улице. Он, или она, улыбается мне. Мы хлопаем друг друга по плечу и говорим бессмысленные формальные вещи, вроде: «Давай на этой неделе встретимся в баре на углу. Поговорим».
Глупость: каждый из нас знает, что мы не встретимся. Мы так уже полгода договариваемся. Хотя, собственно говоря, мы никогда и не были друзьями. Так, были