по часам, утром и вечером. Из-за пробок машину сменил на метро: опаздывать нельзя было. Иду к дому (это всегда без пятнадцати семь), а она в окне стоит (у нас квартира на седьмом этаже), или если я минуты на три-четыре раньше, то нарочно замедляю шаг, а она подходит, отодвигает занавеску и смотрит, как я иду. Зима пришла, я стал ее видеть еще отчетливей: силуэт ее в окне. Потом она перестала вставать. Я помню, она мне неожиданно сказала, незадолго (я подвожу столик с инъекцией, спиртом – ну там все, что нужно):
– Ты знаешь, я почему-то все думаю, что ты однажды придешь, что-нибудь узнаешь новое и сделаешь.
– Катенька, я делаю. Все, что нужно, мы делаем.
– Нет. Что-нибудь такое, что я поправлюсь. Конечно, глупо. Начинаю думать и сама удивляюсь, что так могу забываться. Но когда тебя жду, то все думаю, что ты обязательно что-то сумеешь.
Через неделю, да, или… Дней через восемь она уснула у меня на руках.
Михаил посмотрел на меня твердо, прямо в глаза. Я ничего лучшего не нашел, чем спросить:
– Давно она скончалась?
– Три года было в апреле, двадцать шестого. Знаете, как вчера.
– А дочь?
– А с дочерью нас это примирило. Хотя мы и не ссорились серьезно. Как будто оба виноваты. Она сразу присмирела, смягчилась. Но она-то что? Она ни в чем не виновата. Это совершенно ясно. Все зажег я. Мы отвечаем за детей, дети отвечают нам. Тут еще недельку назад объявилась моя старая подруга, та самая.
– И что? – В моем голосе послышалась, наверное, тревога.
– Да что вы! Ничего. Я ласково ее попросил больше не звонить. Два раза предавать…
Как красиво…
Я теперь вспоминаю, в связи с записанным выше, другой разговор. Многодетный отец, верный и любящий супруг, ударял себя слегка по голове – не картинно – и искренне повторял:
– До сорока пяти дожил, балбес, и только недавно начал понимать, что вся задача в браке не домогаться все время какого-то удовольствия, наслаждения, кайфа или хоть скромного утешения, удовлетворения амбиций, хоть в детях, или, как многие рассуждают: да я уж ничего не требую, только оставьте меня в покое, – нет! Вся задача – другого человека сделать счастливым!
Да… Во как! Прочитает иной скептик или насмешник такую пафосную декларацию и заметит с иронией: «Боже мой! Как же он додумался до этого?»
А вот если раненым сердцем, побаливающей, обнаженной, как голый нерв, совестью взглянуть на свои реакции, всплески, да даже на свои тяжелые, как топор в воздухе, молчания… Тогда? Тогда один вывод: да мы просто несчастны. Потому что все поголовно живут для себя.
Не все, не все! Счастливых много. По-настоящему счастливых. Мудро счастливых. Хорошо, когда положено хорошее начало. Когда чистое и глубокое чувство в основе будущего. Но вино в Кане Галилейской – ты же хорошее вино сберег доселе – ясно показывает, что любовь, как доброе вино, нерастраченное до срока, в незрелости, с годами становится сильнее. Хранить вечно!
Самый красивый брак, какой мне довелось… Неужели? Прикинуть хорошенько, так все браки – самые. И не самая красивая пара, которую мне довелось венчать… А просто одно из самых необыкновенных