норковую шубу?
– Вообще иметь все, что она имеет: молодость, зубы, лицо, ту же шубу.
– Вообще-то я не стара. Стать вновь юной желания нет, потому что в том возрасте еще очень много проблем и тягот впереди. Да и ее юность условна, возможно, она моложе меня лет на шесть-семь, не больше. Про шубу могу сказать, что счастливее с ней точно не стану. Лицо… его красота тоже не идеальна, да и много я красивых девчонок видела, не впечатляло как-то. Ладно, пойдем на Красную площадь сходим.
Люба с братьями вышла на Тверскую. Департамент строительства находился в одном квартале от сердца Москвы, и когда работа была в центре города, они старались прогуляться по окрестностям. В этот раз им повезло – и время позволяло, и погода была солнечная и морозная. Дойдя до Красной Площади, Люба с огорчением обнаружила, что Спасская Башня закрыта на реставрацию, а открытый каток загораживает всю перспективу. Ну что ж, окрестности были не менее красивыми. Обычно она спускалась с Красной площади за Храм Василия Блаженного и шла по Варварке, наслаждаясь красотой древних зданий и мощью не менее древних подпорных стен. Иногда заходила внутрь малюсенькой, вросшей в землю церкви 17-го века и, вдыхая запах свечей и ладана, просила Бога о чем-то.
К сожалению, находясь даже в столь исторических местах, Люба не могла уловить дух того времени. Его перебивали непрестанно снующие дорогие машины и блеск роскоши Гостиного двора. Но так или иначе, места здесь замечательные. В этот раз объективные препятствия к Варварке не располагали, и Люба с братьями, не доходя до ГУМа, свернула на Никольскую улицу, которая, наконец, стала пешеходной. И с удовольствием, не торопясь побрела мимо Казанского собора, Знаменского монастыря и других домов замечательной архитектуры, раздумывая о том, что же так сильно ее задело в злополучном департаменте.
– Люб, – Философ нарушил тишину, – а ты боишься старости?
– Нет, Фил, не боюсь.
– Почему?
– Странный вопрос, из серии «за что ты меня любишь?». А чего ее бояться?
– Обычно женщины бояться старости. Сколько людей, особенно женщин я спрашивал, не припомню, что б кто-то хотел стареть.
– Ну, Фил, хотеть стареть и бояться старости разные вещи. Конечно, я не хочу стареть! Вся фишка в том, что я знаю, как не стареть, – Люба улыбнулась Философу.
– Это ты о чем?
– А ты у Мозга спроси, что такое старость?
– Старость – это замедление всех процессов жизнедеятельности, – услышал их разговор Умник.
– А теперь ты, Философ, ответь мне, в чем смысл жизни человека? Для чего человеку нужны эти самые процессы?
– Я много литературы поднял по этому вопросу. Мне всегда было интересно как люди, причем люди как связанные, так и не связанные с религией, отвечают на него.
– И что же?
– Воцерковленные, глубоко верующие люди говорят, что смысл жизни в служении людям и Богу. Если честно мне это понять сложно.
– Ну а что ж тут сложного, Фил? Служить людям – это хотя бы им не гадить. А по-хорошему,