пролежал пока соседи не проведали, – я вздохнул. – У меня родичи либо здесь спят вечным сном, либо уехали далеко-далеко. Ладно, не будем. На кладбище кто был? – Марина начала перечислять, вдруг резко замолчала.
– Все равно помянуть не пришли.
– Это неважно. Помянули хоть так. Я… я когда хоронят, не могу. Лучше уж кремация. Не так больно.
– А урна? Ведь потом с ней живешь, с прахом.
– Это не больно. Мама вовсе не хотела папу хоронить, он у нас три года… – Марина закрыла мне рот рукой.
– Что же мы все не о том и не о том. Как ты сейчас, где?
– Да все там же, на складе. Поставщики только валюту требуют, магазины закрываются. Все забито товаром, черт его знает, говорят, в отпуск на два месяца без оплаты уйдем. А ты?
– Почти тоже, уговариваю покупателей взять и то, и это и еще что-то. Хорошо у нас бренд, коллекции хоть из дерьма сделаны, но берут. Сейчас покупателей много, кто на юга собирается, кто вернулся. Не дают думать. Надо было мне три года назад в «Детский мир» переходить, вот где вечный аншлаг.
– Жаль, детей вы не завели.
Маринка куснула губы, сжала в белую нитку.
– Разве не знаешь? После двух абортов я пустая. Стас то не хотел, то выпендривался, то в командировки, а куда без отца, ну и… выскребли меня начисто. Он ведь любовницу пытался завести год как.
– Что за бред, он…
– Я узнала, когда уже… в ноутбуке его ковырялась. Лучше б сразу выкинула. Я потом так и сделала, потом… потом он приходить начал. Кир, не знаю, как сказать, я боюсь его. Когда он меня взял во сне, я проснулась, будто… я ведь почувствовала, как раньше, как двенадцать лет назад… нет, как когда мы только… это ведь страшно, да, страшно? – она не сводила с меня почерневших глаз.
– Все равно, ты его любишь, – Марина не отвечала. Наконец, отвела обжигающий взгляд.
– Наверное. Сейчас не так, как раньше, но…. Лучше б он мне все сказал. Я бы поняла. Я и сейчас поняла и…. но все равно больно. Больней, когда он ушел.
– Он ведь вернулся.
– Да, во снах.
– Нет, он ведь вернулся к тебе после измены. Не мог. И ты без него.
– Он к Антону Хулапову ходил, когда тот пить начал. Первый раз вытащил, а на второй неотложка приехала, и в морг, – неожиданно произнесла она. Глухо произнесла: – Давай и его помянем.
Выпили, закусив карбонадом. Марина дышала тяжело, словно в горах очутилась. Оглянулась на телевизор, но включать не стала. Подошла к тарелкам на соседнем столе, долго глядела, вернулась.
– И я без него не представляю себя, это точно, – помолчав, другим голосом: – Знаешь, я бы не выдержала, если б все мои родные вот так пришли в сон. Испугалась. Ты б знал, как меня колотило, когда он в меня во сне вошел. Больно, сладостно, а когда открыла глаза. Не знаю, как тебе это может нравится. У тебя хоть кто-то крещеный есть? А то может свечку поставить, или записку передать.
Я молчал. Марина сидела, глядя прямо перед собой.
– Он многим помог, – начала сначала. – Тебе вот, когда работу в кризис